Шрифт:
Его комната. Разве он не знал эту комнату? Разве это не его комната, когда он был, тоже, Пешкой Чудовищного Земного Зверя? Разве он не..
Оххх! Боль. Боль здесь сильнее. Так близко к центру его существа. Определенно, так жалка его сила.
Но все еще есть Воля. Все еще есть Ненависть.
Он все равно устроит пиршество своей Мести.
Где-то в садах сработала сигнализация, сквозь деревья было видно, как вспыхнули огни и раздались звуки бегающих как дураки смертных, которые перекликались друг с другом.
Но слишком поздно.
Дверь древней террасы и все эти замки и засовы и подлые провода были ему нипочем. Дверь легко сдалась под его когтями и, Да! Внутри боль возросла, намного, намного, возросла. Но он призвал свою Волю. Он призвал свою Ненависть. И он прошел через стародавнюю комнату. Спотыкаясь, да. С болью, да. Огромная тяжесть навалилась на него.
Но затем он оказался у постели и там! Перед ним! Фигура Болезни-Феликс, настолько самодовольный и безопасный в этих простынях.
И он сорвал простыни, хотя и был в агонии, и обнажил фигуру и навис над ней и вскричал, — Феликс! Фееееликсссс! Я пришел за тобой!
Но лицо обращенное к нему было лицом старца…
— Нет! Нееет! — выкрикнул он.
И Старец заговорил, его голос был нежным и грустным, — Джек… Сын мой! Мой бедный сын.
И морщинистая рука, так мягко погладила его щеку…
Пламя полыхнуло сквозь его лицо и череп и вниз по его позвоночнику, прежде чем охватило все его тело. Его вопль боли был невообразимым. Пламя охватило его и взвилось и поглотило его, Поглотило его, запустило его словно ракету, рикошетившую о стены и потолки, и все те места, к которым прикоснулась его душа, никогда не смогут быть полностью очищены…
И затем крик прервался. И пламя сгустилось и вскипело в центре комнаты.
Затем оно выстрелило и исчезло из поля зрения где-то вверху.
Человек долго смотрел на пятно на потолке, туда где погасло пламя. И только когда он наконец отвел глаза, он понял, что плачет.
И заметил молодого Стрелка стоящего в дверном проеме, с запретным пистолетом в руке.
— Как ты узнал? — спросил он.
Лицо Феликса было мрачным, когда он засовывал в кобуру Браунинг.
— Это то, что сделал бы я.
ЭПИЛОГ
Команда Феликса
Молодой человек, сидящий рядом с ним, наслаждаясь садами, какое-то время молчал.
— Ты здоров? — спросил его человек.
Феликс взглянул на человека и слегка улыбнулся, прежде чем отвести взгляд.
— Я просто размышлял… Это никогда не закончится, не так ли?
Человек промолчал. Что он мог ответить?
Ибо, конечно, это не закончится. Не на этой планете. Это закончилось бы для этой смелой молодой души, сидящей рядом с ним. Но не очень хорошо. Это одна из великих трагедий.
Ибо этот Человек полюбил этого Феликса. Он полюбил — общаться — с ним. Верховный Понтифик не привык к тому, чтобы — общаться — с кем угодно, кроме глав государств. Ему очень понравилось.
Феликс получил все, что он хотел. Дюжину священников, рекрутированных со всего света, все сильные, все смелые, все преданные. Он получил затребованного им епископа, епископа-Американца, который даже сейчас ждал их в Бразилии, где Команда будет проходить первые тренировки в течение месяца.
Раздался раскат счастливого смеха и оба обернулись к его источнику.
Несколько сестер пришли посмотреть кольцо молодой новобрачной. Это вряд ли соответствовало обетам бедности, разумеется, но Человек полагал, что каждая из сестер в Риме нашла возможность прийти и посмотреть хотя бы раз.
Как она прекрасна, подумал Человек, увидев, как гордо она его демонстрировала.
Еще раз раздался смех, и затем злобное верещание, когда другой молодой Американец, которого называли Кот, высказал комментарий, который двое мужчин не смогли расслышать.
Без сомнения опять что-то об оттенке, подумал Человек.
Но он был рад даже таким переменам этой тонкой, слабенькой, перепуганной души, вначале прибывшей, сомневающейся, неверующей — подозревавшей всех, кроме своего вождя.
Но теперь посмотри на него! Как он улыбается и шутит и насколько преданны он и Даветт! Трудно поверить, что они не были братом и сестрой.
Человек снова взглянул на Феликса, который все еще смотрел шоу.
Он был прав, что не рассказал другу о Джеке.
Он был прав насчет многого. Хотя и безрассуден.
— Спасибо за кольцо, — проговорил Феликс внезапно, почти застенчиво.