Джек не хотел.

— Неважно. Насколько маленькая пуля?

— Любого пистолетного калибра.

Джек посмотрел на него. На его уверенное лицо. Малыш знает факты, кажется.

— O'кей, — сказал он.

— Пусть отправят нам на тысячу патронов.

Адам улыбнулся.

— Зачем так много?

— Мы узнаем, когда оно доберется сюда. Карл, ты уверен, что сможешь расплавить кресты? Отливал из серебра?

Карл фыркнул.

— Отъебись.

Кот, ухмыляясь, наклонился к Адаму.

— Позвольте мне интерпретировать. «Отъебись», в этом случае означает: «Как, конечно, Мистер Кроу! Я удивляюсь вашему вопросу!»

Адам слегка улыбнулся, но отстраненно. Кот заметил это. — Ты все еще с нами? — спросил он улыбаясь.

Адам, смутившись, покачал головой.

— Прости. Я просто думал. — Он посмотрел на Джека. — На протяжении более четырехсот лет… дольше, действительно. Но в течение четырехсот хорошо запротоколированных лет человек сражался с вампирами. И никто, никогда не думал об использовании серебряных пуль раньше. — Он сделал паузу. — Его Святейшество был прав. У тебя хорошие инстинкты. — И затем он покраснел и потянул свой напиток небольшими глотками.

И когда Кот увидел, что Джек делает почти то же самое, он бы посмеялся над этим. Но он не сделал это, слава Богу.

— Д-а-а… ладно… — пробормотал Джек и затем, внезапно, встряхнул его и поднял стакан в тосте. Все остальные сделали то же самое.

— Здесь великие… — начал он.

— Которых чертовски мало осталось, — закончили Кот и Карл и Аннабель и за одно мгновение, пока Адам наблюдал, взгляд беспредельной печали и… и что? Что-то еще проскочило между ними. Что означает их взгляд? удивлялся Адам. И затем он узнал это.

Утомление.

Кости ноют, душа перемолота усталостью. Потому, что эта работа никогда, никогда, никогда не закончится.

— Итак! — начал Джек, внезапно чуть не развеселившийся вновь. — Расскажите мне о доме в Большом D. — Проклятый тост был только немного слишком уместным в этом огромном пустом доме. — Сколько спален?

Аннабель протянула ему свой пустой стакан.

— Семь, — ответила она. — И очень милых.

— Там даже комната для хобби Карла, — добавил Кот, злобно улыбаясь.

Карл зарычал, выпил свой стакан.

— Хобби, моя задница!

— Я отведаю, — ответил Кот с абсолютно честным лицом. — Но у тебя такая большая задница. И у меня такое маленькое хобби.

— Дети! — рявкнула Аннабель, притворяясь обиженной.

— Правильно, — согласился Джек. — Достаточно этого дерьма. — Он перестал смешивать напитки и вышел из-за барной стойки. — Давай, Аннабель. С этим пора заканчивать.

— Ты хочешь заняться пленкой сейчас?

— Да. Давай сделаем.

— Но ты не можешь под градусом!

Он обнял ее, поднял со стула и поставил на пол.

— Юная леди, вы бы чертовски удивились тем штучкам, что я вытворяю под градусом.

— Хм, — сказала она, поправляя свою юбку. — Нет, я бы не стала.

— Черт, — захихикал Джек, — Я даже сражался с вампирами под градусом.

Она остановилась, взглянула серьезно и как школьная учительница.

— Ты никогда не выходил на битву пьяным.

Джек кивнул.

— Правда. Но если все будет так, я начну.

И вместе, рука об руку, они вышли из комнаты.

Итак Кот и Карл сидели и разговаривали с молодым Отцом Адамом, разузнать, что он задумал. Первое, что они обнаружили, с большим смущением, состояло в том, что он считал их обоих героями — создал таких Героев. Герои для Человечества, Герои для Церкви, Герои для Бога.

Это было ужасно.

Кот не только ненавидел его, но и обнаружил, что это абсолютная загадка. Этот ребенок выслушивал мои пленки и все еще думает, что я герой? Я слышал все, я был испуган и я все время кричал?

Черт, он слышал мои крики, Боже, потому, что Аннабель сказала, я вел себя так, записав пленку под гипнозом. И он думает, что я герой?

Кот налил себе еще один напиток и подозрительно посмотрел на молодого человека.

Я удивляюсь, что он представляет собой нечто особенное, подумал он.

Карл тоже был очень жалким. Не настолько, как Кот. Будучи основателем, он получил поменьше (но черт возьми, недостаточно мало) поклонения герою от священника.

Они узнали о нем гораздо больше. Он был, во-первых, хорошим. Адам был истинным синим Бойскаутом, уверенным в своей вере и в том, что все это означало, и стремился поступать правильно.