Карл Джоплин заставил их заплатить.

Они нашли его тело в чулане.

Он был раздавлен, скомкан, избит, изрезан, в одном маленьком уголке.

В слишком маленьком, подумал Феликс, об этом огромном теле.

Лицо Джека в ослепительном свете галогена выглядело расстроенным. Он был бледен и чрез чур напряжен и Кот, бедный, насмешливый Кот, выглядел намного хуже.

Удивление! Понял Феликс. Они выглядят такими удивленными!

Я полагаю, была его следующая мысль, они думали, что Карл всегда хотел сделать такое. Поэтому, они держали его в тылу. Потому…

Потому, что они так его любили.

Проклятье.

Тихо здесь, подумал он затем. Никто не говорит. Все двигаются так медленно и осторожно. Только звуки завывания бури, и даже они, наконец, начали утихать.

На сломанной столешнице было пятно черной желчи, выплюнутое монстрами, там, где они ранили Карла. Феликс начал искать что-нибудь, чтобы стереть его, но остановился.

Пусть они вернуться. Позвольте им вернуться и увидеть это.

Оставалось только Феликсу и Отцу Адаму и Кирку позаботиться о теле. Джек и Кот остались стоять снаружи под дождем. Адам позвал обоих оставшихся и объяснил, что нужно делать с телом. Оно должно быть проткнуто колом и обезглавлено, и что это действительно древний Церковный ритуал погребения, запечатывающий все это.

Феликс был растерян и болен и… что? Испуган? Конечно, он попал в силки страха. Стук сердца сотрясал его грудь и мысли беспорядочно скакали в голове, но что, например, он делает, загружая истерзанный труп в холщовый мешок, найденный на скорую руку. специально для этой цели.

И все время, какая-то частица, искрила яростью, выкрикивая из его души, Ну, Феликс! Этого достаточно? Что должно утвердить тебя?

Но в основном, он был оцепеневшим.

Он обнаружил, что наблюдает за молодым Отцом Адамом, когда они перевязали мешок и вынесли тело под дождь. Он знал, что священник был хранителем Совершенно Секретных записей Ватикана о Команде Кроу. И он подумал, как он ощущает себя сейчас.

Одно дело — читать об этом. Другое — увидеть это. Еще одно — чтобы они разорвали тебе горло.

Кот и Джек стояли, бок о бок, очертания огромного дома, в котором они теперь никогда не будут жить, резко возвышались на фоне серых облаков и молний. Они выглядели… меньше, чем раньше.

Они загрузили Карла в моторхоум и подошел Джек и сказал им, что он и Кот возьмут Блейзер и отправятся в отель и сообщат Аннабель и Даветт. И снова наступила тишина, пока они размышляли над этой трудной задачей.

— Ты хочешь, чтобы мы встретились с тобой там? — спросил его Феликс. Джек устало покачал головой. — Мы едем к епископу. Мы все едем к епископу. — Затем он сделал паузу, глубоко вздохнул и взглянул, искоса, почти с осторожностью, на разбитые двери мастерской. — Увидимся с тобой там, — сказал он наконец и Феликс подумал, что его голос слишком тонок для такого огромного мужика.

Затем Кот и Джек забрались в Блейзер и уехали.

Проклятье, подумал Феликс, наблюдая, как исчезают задние фонари. Проклятье.

Потому что он знал, о чем они думают, так-же как и он сам, о своей вине и ужасных, богом проклятых картинах, потому, что и у него были те же сокрушительные видения.

O бедном Карле Джоплине, слышащем, как его детектор кричит ему уходить, знающем, что уходить слишком поздно, и затем отчаянно пытающемся забаррикадировать дверь и затем распаковывающем свое оружие в чулане и затем забаррикадирующем и его, тоже, и ничто из этого, абсолютно ничто из этого, не принесло никакой пользы.

И оставшись один в этом чулане, было бы невозможно, не так ли, не надеяться? Не думать, не мечтать, не молиться о том, что остальные придут и спасут его?

И о чем он думал, когда понял, что уже слишком поздно. Он ненавидел всех? Простил ли он их?

Простил ли он меня?

Существует ли он сейчас? Есть ли у него такая возможность?

Проклятье.

Резиденция епископа представляла собой тяжеловесный особняк в тюдоровском стиле, связанный обширными, украшенными скульптурами садами с церковью Св. Лючии, самой большой — и самой богатой — Католической церковью в Далласе. Его украшали балконы и башенка и несколько витражей, сияющих разноцветными оттенками сквозь дождь.

Феликс подумал, что если не считать электрического освещения, он мог быть построен двести или триста лет назад.

— Коту не понравился этот парень, — заявил Кирк, когда они вышли на широкую, дугообразную дорогу. — Сказал, он слишком хорош для грешников.

Отец Адам нахмурился.

— Я думаю, что вы встретите другое отношение прямо сейчас.

Кирк тонко улыбнулся.

— Кот рассказал нам об этом, тоже. После того, как ты набросился на него.

Священник шевельнул свои четки.