Эйбел пытался вылепить корабль — с парусами и мачтами, Черити наделала много-много куколок у которых на головах красовались зубчатые короны, Логан вырезал из теста лошадок, близнецы от души развлекались, создавая что-то причудливое — фантастических зверей, которых точно не существовало в нашем мире. После того, как выпекли первую партию, и по всем комнатам поплыли душистые сладкие волны, Ванесса и Нейтон тоже объявились на кухне и после долгих уговоров присоединились к производству печенья.

Наблюдая за тем, как всё семейство Десиндов весело лепит, обсыпается мукой и швыряется орехами и изюмом в потешных сражениях, Джоджо прослезилась. Я заметила, как она украдкой вытерла глаза краем фартука, и дружески обняла её.

— Настоящий праздник, — сказала служанка, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы. — Наконец-то в этом доме — настоящий праздник.

— И поэтому не надо плакать, — утешила я её. — Грешно плакать, когда все рады.

— Ваша правда, ваша правда, — согласилась она и уткнулась лицом в передник, отвернувшись к стене, чтобы дети не увидели её слёз.

Поглаживая её по плечу, я подняла голову и увидела господина Десинда. Он стоял на пороге кухни — в верхней куртке, в лохматой шапке, готовый уйти в ночь на маяк, и смотрел… на меня. Запах имбирного печенья и корицы, детский гомон и треск огня в печи, и этот взгляд… Зимнее волшебство, новогодняя сказка — вот что это было.

Сердце у меня затрепетало — казалось, ещё немного, и невозможно будет дышать от переполнявшего душу счастья. Господин Десинд сделал шаг вперёд — медленно, как во сне, и тут Черити радостно завопила, увидев отца.

— Папа! Папа! — она бросилась к нему, держа на ладонях что-то отдаленно напоминающее лягушек с рогами. — Смотри, каких принцессочек я сделала! Это будет печенье!

— Очень красиво, — похвалил её отец, переводя взгляд с меня на рогатых лягушат.

— Ты тоже должен что-нибудь слепить! — заявила Черити, полнимая к отцу круглую мордашку, перепачканную мукой. — Элизабет сказала, что каждый должен слепить то, о чем мечтает, и тогда это сбудется!

— Ах, она так сказала? — господин Тодеу снова взглянул на меня. — Значит, так и есть.

— Поэтому я слепила принцессу, — торопливо объясняла Черити, — Эйбел делает корабль… А что ты слепишь, папа?

— Даже не знаю, — уклонился от ответа господин Тодеу. — Значит, Эйбел мечтает о корабле?

— Ну… лепит он точно не корабль, — язвительно заметила Ванесса. — По-моему, это селёдка, которая собирается метать икру.

— Что бы ты понимала! Это — русалка! — Эйбел в отместку вымазал сестре нос мукой, и тут же началась новая канонада из изюма.

— Поспокойнее, прошу вас, — заметалась я между ними, опасаясь, что господин Десинд посчитает это баловством и ненужным расточительством.

Но он не сделал никому замечаний и с таким же вниманием, с каким разглядывал печенье, слепленное Черити, посмотрел, что лепят близнецы, Нейтон и Логан. Эйбел и Ванеса немного угомонились, но Эйбел тут же принялся подшучивать над сестрой, спрашивая, кого лепит она — похоже на снежную бабу, хотя Ванессе следует мечтать не о снеговиках, а о муже.

— Уймись, — сказал господин Тодеу, проходя мимо старшего сына, и на секунду положив ему на плечо руку.

Эйбел сразу же присмирел и занялся своей селёдкой… то есть — русалкой, кончиком ножа изображая чешую у неё на хвосте.

— А что у нас слепила Элизабет? — спросил вдруг хозяин. — О чем мечтает она?

Вопрос застал меня врасплох, а Черити выдала меня с головой.

— Она ничего не слепила, — заявила девочка. — Только помогала нам.

— Так нельзя, — тут же сказал её отец. — Элизабет просто обязана тоже загадать желание. Ну-ка, садитесь рядом с Ванессой.

— Право, не нужно… — попыталась я возразить. — У меня столько дел…

— Пять минут ведь найдете? — господин Тодеу положил руку мне на плечо, усаживая рядом со своей старшей дочерью.

Я уже не раз ощущала его силу, которой невозможно было противостоять, и в этот раз подчинилась, позабыв, что я — не член семьи Десиндов. Я позабыла, но Ванесса тут же напомнила. Она вскочила, отряхивая ладони от муки, и заявила:

— Если кому-то и интересно, о чем мечтает служанка, то точно не мне. Мечтайте без меня, Лилибет, — она ядовито улыбнулась мне, похлопала ресницами, посмотрев на отца, и удалилась, гордо вскинув голову в тугих локонах.

Наверное, опять спала на папильотках.