– Наверное, мы тут действительно отстаем от жизни, – Морской облокотился на калитку. – Чем дальше от Питера, тем больше отличается жизненный ритм.

– При чем тут Питер? – резко выпрямилась Вероника с выдернутым кустом в руках. С корней сыпалась земля.

– Помилуйте, после того, как я отучился пять лет в Питере, я ни с чем не спутаю безупречную речь петербуржца. Да и потом "Невский телескоп" читают и здесь, и имя спецкора Орловой знают хорошо. Да и по фото под репортажами на развороте вас легко узнать.

– Вовремя же я поехала в отпуск, если уже стала похожа на фото под репортажами, – пробурчала Ника, вытягивая из земли сразу несколько мелких кустов бурьяна.

– Позвольте, я отнесу это в контейнер, – Виктор стал собирать выполотые сорняки. – Я ваш постоянный читатель на протяжении нескольких лет, и в знак признательности хочу предложить вам свою помощь.

– Спасибо, – улыбнулась Вероника. Ей не могли не польстить такие комплименты. – Только наденьте перчатки, – она перебросила ему запасную пару, – тут полно колючек.

– Помощь нужна? – к ним шел Николай, на ходу убирая в нагрудный карман ключи от машины и застегивая "молнию". И удивленно остановился. – Витька?!

– Привет, Колян, – откликнулся Виктор. – Вот, приехал проведать своих, – он указал подбородком куда-то вбок. Вероника проследила за этим жестом и увидела в литой чугунной оградке три памятника, выделяющихся на сельском кладбище, как джентльмены в окружении крестьян. – А ты что, все таксуешь?

– Да, все там же.

– А ты знаешь, что сегодня возишь настоящую знаменитость? – Виктор перехватил охапку сорняков поудобнее, чтобы колючие ветки не лезли в лицо.

– Ну уж и знаменитость, – смутилась девушка.

– "Невский телескоп", разворот "Журналистское расследование", – уточнил Морской. – Помнишь подборку статей о соседских конфликтах, доводящих до преступления?

– Вероника Орлова?! – изумился Николай.

Ника кивнула, гадая, делают ли люди после чтения ее очерков правильные выводы, которые она хотела донести, или просто воспринимают "Расследование", как увлекательное чтиво? Если второе – значит, она не добилась желаемого.

Втроем они трудились более двух часов. Пока парни выносили бурьян и сухие ветки, подправляли и красили оградку, Вероника старательно обтерла мокрыми тряпками памятник, шепотом честя вездесущих птиц. "Точнее, вездесрущих, мать их за ногу!". Потом девушка подкормила минеральным удобрением цветы на клумбочке, которую разбила мама в прошлый раз; добавила искусственных фиалок; укрепила в вазе букеты роз и гвоздик и обильно полила землю вокруг памятника уксусом. Мама уверяла, что после этого не будут расти сорняки. Потом отступила, любуясь результатами своих трудов.

Дедушка, которого она не застала и бабушка, которую Ника почти не помнила, смотрели на нее серьезно и строго. "А у меня хорошая генетика, – подумала Вероника, – дедушка прожил 87 лет, а бабушка – почти девяносто восемь. Ну что же, дело сделано!".

– Спасибо, – поблагодарила она Виктора и Николая, – если бы не вы, я бы еще долго провозилась.

– Ну как же не помочь прекрасной даме, да еще любимому автору! – с пятном краски на щеке и веточкой, запутавшейся в волосах, Виктор выглядел далеко не так респектабельно и щеголевато, как на фото в газете, но сейчас казался намного моложе, почти подростком. Веронике вдруг захотелось осторожно вытащить веточку из его волос, и девушка удивилась, поймав себя на этом. "Он что – зацепил меня? Вот еще только этого не хватало!"

В Питере за Никой не раз пытались приударить – герои ее публикаций, люди, не желающие огласки в прессе и просто парни, которых привлекла яркая красота журналистки. Она пресекала флирт – тактично, но категорически. А сейчас, думая о просьбе мамы и странностях в Краснопехотском, Вероника "ослабила блок" и была застигнута врасплох, не успела поставить невидимый щит между собой и Морским…

– Я рад, что смог вам помочь, – сказал Николай.

***

Вероника откинулась на спинку старомодного гостиничного стула и перечитала последний абзац. Заключительная часть подборки статей о подростковой жестокости и агрессии получилась самой длинной и жесткой, и красноречиво говорила о том, что нужно отказываться от "политики страуса": "Пусть сами между собой разбираются!", "Это у них такой возраст, перерастут, пройдет!", "Нам не до детских глупостей, своих проблем по горло", "Лишить на неделю компьютера и отобрать телефон, живо шелковый станет, все бунты пройдут!". Уже нередки случаи, когда подростки не только выясняют отношения между собой, но и обрушивают свой гнев на взрослых – порой страшно, дико, исступленно, словно мстя старшему поколению за невнимание и пренебрежение. Пропасть отчужденности и непонимания между поколениями растет, враждебность повышается, и скоро разобщенность "отцов и детей" станет необратимой, если сейчас не задуматься, как можно этого избежать.

Ника призывала всех – и взрослых, и юных – попытаться восстановить связь, снова найти общий язык и взаимопонимание и избежать полного разрыва.

Девушка сохранила текст, вошла в электронную почту и отправила файл со статьей ответственному секретарю. Потом посмотрела на часы и поднялась из-за стола: пора собираться в "Рассвет", тетя Света и дядя Коля будут ждать ее к 19.00, а опаздывать Вероника не любила.

Ноутбук пискнул, извещая о новом письме.

"ОК, статью получил, – сообщил ответсек. – Ты вовремя: мы как раз готовимся верстать номер. Ставим на разворот. Спасибо! Хорошего отдыха!"

Переодевшись в серые джинсы и любимую синюю рубашку-поло, Вероника включила кипятильник и достала из холодильника пачку печенья, чтобы в гостях не набрасываться на угощение, как голодный волк. В Новоминской ей пришлось изрядно потрудиться, а увлекшись работой над материалом, девушка забыла даже об обеде.

Кофе быстро вскипел, и Ника устроилась с чашкой и тарелочкой печенья за столом. Подборку о подростках она уже закончила, и с чистой совестью могла начинать новое расследование. Тем более что оно само так и просилось: "Разгадай меня!".