— Рив! — позвала я, облизнув внезапно пересохшие губы.

Вместо ответа он снял с меня шляпу.

— Ч-что ты собираешься делать? — запинаясь, спросила я.

Лицо Рива выражало решимость.

— Я собираюсь поцеловать тебя, Деб. — И он склонился надо мной Все повторилось, как в прошлый раз, только ощущения были еще сильнее. Почувствовав его поцелуй, я задрожала и раскрыла губы. До сих пор Рив нависал надо мной, но теперь он лег на спину и водрузил меня на себя. Я чувствовала прикосновение его жаждущего тела, жар его плоти, вдыхала присущий ему одному аромат.

Кровь бешено стучала в висках, голова кружилась от желания.

Затем рука Рива скользнула в вырез платья и нащупала грудь, Я дернулась.

— О Боже, Деб! — выдохнул Рив, и я с трудом узнала его голос — таким он был хриплым. — О Боже! Мы должны остановиться.

— Да! — простонала я. — Должны.

Перевернув меня на спину, он просунул колено между моими ногами. Его губы жадно впились в мой рот. Я вцепилась ему в спину, стараясь покрепче прижать к себе, и выгнулась навстречу, чтобы быть еще ближе.

Тем временем его рука принялась задирать мне юбку.

Собрав остатки воли, я строго сказала:

— Рив!

Он вздрогнул, затем сверхчеловеческим усилием заставил себя откатиться в сторону, вскочил и отошел. Опустив голову и тяжело дыша, он пытался справиться с собой.

Мое состояние было ненамного лучше. Я села и уткнулась лбом в колени, потрясенная тем, что сейчас произошло.

Наконец Рив заговорил, по-прежнему не оборачиваясь:

— Ты хотела знать, почему я согласился на предложение Бернарда пожениться через две недели. Вот тебе и причина.

Я сидела молча, стараясь усвоить его слова.

— Ты хочешь спать со мной, — констатировала я. Повернувшись, он посмотрел на меня. Лицо Рива все еще было напряженным, но глаза уже смеялись.

— Боже мой, Деб! — пылко воскликнул он. — Да, я отчаянно хочу с тобой спать!

— Не выдумывай, — растерянно заметила я. Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Я ничего не понимаю, — сказала я. Голос Рива смягчился:

— Я знаю, милая. Но у меня в этой области гораздо больше опыта, чем у тебя. Поверь мне, мы с тобой очень хорошо поладим.

Слова Рива о его опыте не доставили мне особого удовольствия. Я хотела услышать совсем другое: что он меня любит.

Но этого он не сказал.

— Давай не будем спорить с Бернардом, и пусть бракосочетание состоится через две недели. — И он широко улыбнулся, явно оправившись от волнения, одолевавшего его не далее как десять минут назад. — Мне кажется, я не смогу дольше выдержать.

Ему нужно мое тело Он молодой мужчина, с присущими каждому молодому мужчине страстями, и, вероятно, воздерживается уже значительно дольше, чем привык. Наверное, я должна быть благодарна за то, что он ждет меня, а не ищет облегчения где-нибудь на стороне — у какой-нибудь девки в Чичестере или Брайтоне.

— Мама собиралась поговорить с лордом Брэдфордом, — вспомнила я. — Что, если он передумает?

— Можешь быть уверена: Бернард уже взвесил все за и против и пришел к заключению, что важнее меня поскорее женить, чем опасаться возможных домыслов и слухов. Он знает, что пересуды неизбежны, но если ребенок не появится раньше срока, сплетники замолкнут.

Рив подошел и протянул руку, чтобы помочь мне встать. На миг он улыбнулся, но затем его лицо вновь стало серьезным.

— У тебя есть какие-то еще возражения, Деб? Если есть, то сейчас самое время их высказать, Я смотрела прямо перед собой, на губы Рива. Пожалуй, это было неудачное решение — по телу тут же пробежала волна желания.

Я опустила взгляд, сосредоточившись на его подбородке, который был так же красив, но не вызывал такой сильной реакции.

— Нет у меня никаких возражений, — сказала я.

— Вот и хорошо. — Нагнувшись, Рив поднял с земли мою шляпу. — Жаль, что сразу после свадьбы мы не сможем уехать в Эмберсли, — заметил он, покрывая шляпой мою голову. — Мне не очень нравится, что придется еще целую неделю болтаться здесь под любопытными взглядами родных и знакомых.

— Ну, Рив, — горячо напомнила я, — если бы ты не заставил меня организовывать этот треклятый летний праздник, то нам вообще не пришлось бы оставаться в Вейкфилд-Мэнор!

— Знаю, знаю, — мрачно ответил он. — Это моя вина.

— Конечно, твоя!

— Ничего, справимся. Ни о чем не беспокойся. — Поправив мою шляпу, он нагнулся и поцеловал меня в шею, возле самого плеча.

До самого Вейкфилда я чувствовала жар этого поцелуя.

Когда я зашла в комнату матери, то увидела, что она пьет чай. Она налила чашку и мне. Мы сели перед холодным камином, и я рассказала о своей беседе с Ривом.

О том, что еще произошло на вершине Старого холма, я, конечно, умолчала.