Та презрительно хмыкнула.

— Уж не думала, что ты будешь якшаться с ангами. Ты помнишь, в каком состоянии отец нашел тебя в лесу? Короткая же у тебя память, Зигурд, если ты забыл, что они сделали с твоей семьей.

Он хотел ей что-то сказать, но тут вмешалась Доминика.

— Не переживай, — горько усмехнулась она, — хейды отплатили нам сполна. Моя семья тоже убита твоими земляками.

— И поделом тебе! — ядовито бросила Эрика.

— Все, хватит! — Зигурд схватил блондинку за руку и вытолкал ее за дверь, затем повернул в замке ключ и вернулся в комнату.

— Прости ее, Скилик.

— Она ревнует, — с грустью сказала Доминика.

Он не ответил на ее замечание.

— Этот дом приготовили для вас с Себастьяном. Ваши вещи здесь, — он указал на деревянный сундук у подножья кровати. — На постели свежее белье. В очаг ночью нужно будет подбросить еще дров — напомнишь об этом Себастьяну.

— А ты? — тихо спросила она.

— Что «я»?

— Где будешь ночевать?

— У Бьярни, там мой дом.

— И Эрика… тоже там будет?

Он посмотрел ей в глаза.

— Да.

Воцарилась тишина. Лишь в камине трещали поленья, и частый стук сердца гулко отзывался у Доминики в ушах.

— Пойду, приведу Себастьяна, — наконец сказал Зигурд и вышел за дверь.

Доминика упала на кровать и зарыдала в подушку.

***

Она тихо проплакала всю ночь, накрывшись с головой одеялом, чтобы не разбудить мирно сопящего рядом Себастьяна. Иногда она ненадолго проваливалась в забытье, а затем вновь просыпалась. Несколько секунд блаженного неведения, а потом сердце снова сжималось мучительной ревностью. Ее воображение подло рисовало картины того, чем он с ней сейчас занимался, и Доминика просто корчилась от боли, отчаянно впиваясь зубами в подушку, чтобы не завыть во весь голос.

Едва забрезжил рассвет, она вскочила с постели. Очаг погас, и в комнате царил лютый холод. Дрожа всем телом, Доминика быстро натянула свою одежду и выскользнула наружу. Она не знала куда идти, она не знала что делать, она просто больше не могла оставаться в этом доме.

На улице стоял густой туман. В прохладном воздухе пахло дымом, где-то на дереве каркала ворона. Доминика увидела его. Он шел по дороге ей навстречу. Она бросилась к нему, и его руки тесно сомкнулись вокруг нее.

По ее щекам текли слезы. Зигурд молча прислонился лбом к ее лбу и крепко прижал ее к себе. Они долго стояли в объятиях друг друга, понимая, что расстаются навсегда.

— Я никогда тебя не забуду, — сказал он дрогнувшим голосом.

— Я тоже, — прошептала она.

***

Жители Рюккена щедро снарядили Себастьяна и Доминику в дорогу. Седельные сумки ломились от припасов, а сами кузены щеголяли в новой одежде. Они поднимались по узкой дорожке, причудливо вьющейся среди отвесных скал. Зигурд шел впереди и показывал им путь.

Тропа была так надежно спрятана, что непосвященным показалось бы, что ее и нет вовсе, а впереди — лишь хаотичное нагромождение каменистых утесов. Но хейдеронец по каким-то только ему известным приметам находил спрятанный густыми зарослями проход, выдолбанный в скале тоннель, или обломок кряжа, служивший мостом через пропасть. Время от времени лошади в испуге останавливались, страшась идти по узкому выступу или переходить через бурный ручей, но тряпка на глаза и ароматная морковка перед носом делали свое дело, и животные покорно шагали дальше.

За всю дорогу путешественники не обменялись и десятком слов. Зигурд шел впереди, с головой погруженный в свои мысли, и лишь изредка коротко предупреждал попутчиков о тех или иных особенностях пути. Себастьян с любопытством глазел по сторонам — в горах все для него казалось в диковинку. Доминика же едва переставляла ноги, как будто увязая в глубоком болоте. Ее шатало после бессонной ночи, гнетущая тоска сжимала ей грудь, а на глаза то и дело наворачивались слезы. С каждым шагом приближался тот неизбежный момент, когда они с Зигурдом расстанутся навсегда.

Серые тучи низко висели над головой, ветер свистел в ушах и со скрипом качал величавые сосны. После полудня беглецы перевалили через хребет и спустились в долину. Отсюда до границы с Мерганией было рукой подать.

Зигурд дал знак остановиться.

— Здесь наши дороги расходятся, — сказал он. — Дальше поедете верхом. Езжайте на север, не сворачивая — и скоро выйдете на тракт. До Дюбона около дня пути.

Доминика стояла в стороне, не в состоянии вымолвить ни слова. Она ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Рваный ветер развевал короткие волосы и яростно трепал ее одежду. Сердце ныло от тоски, она крепко сжимала кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладони. У нее не было сил на прощания, она боялась, что просто разрыдается, если попытается хоть что-то сказать.

Зигурд вручил Себастьяну увесистый кошелек.

— Здесь немного денег. По дороге будет постоялый двор, переночуете там. Скажете хозяину, что вас прислал я — он сделает вам скидку. Завтра к полудню уже будете на месте.

Юноша протянул хейдеронцу ладонь.

— Спасибо за все, друг.

Секунду поколебавшись, Зигурд крепко пожал его руку.

— Прощайте, — он бросил долгий взгляд на Доминику и добавил. — Береги ее!