Алистеру казалось, что этого, как и многого другого, о чём говорила женщина, он снова не понял, или понял, но не так, как того требовалось. Однако спорить с дикаркой он всё же не стал. Паладин прекрасно понимал принципы власти и как она образуется в любом обществе; он знал, что в этом лесу у него нет силы, а у кого нет силы, у того нет власти. У Мовиграны есть сила, но не физическая, нет. У неё огромный опыт, необходимые навыки и, казалось, бесконечное знание — вот её сила, вот, что впечатляло и воодушевляло Алистера.

Переночевав, группа выступила в поход на рассвете, время которого никто, кроме дикарки, определить не мог из–за бесконечных толстых крон. К утру они оказались на опушке леса в нескольких километрах восточнее от того места, где славиземцы вошли в лес.

— И вот мы пришли. Край леса. — коротко резюмировала женщина.

— Что мы теперь будем делать? — беззаботно спросил Алистер, наслаждаясь ветром, которого он не ощущал уже несколько дней.

— Полагаю, что путь ваш теперь лежит к столице. Поведать ты хотел начальству своему о том, что видел, где бывал.

Слова женщины будто окатили паладина холодной водой, не ожидавшего такого поворота.

— Что значит «ваш»? — с удивлением спросил Алистер.

— Значение такое же, как и всегда. Здесь граница двух государств: моего — лесного и твоего — Славизема. Я довела тебя до твоего, как и обещала. Дальше моим стопам хода нет.

— Почему тебе нет хода по моей земле? — с истинным недоумением продолжал Алистер.

— И вновь вопросы глупые?

— Да в чём глупость?!

— Скажи мне, паладин, за что изгнали юновлян? За что их смерти предавали?

— Это было сотни лет назад!

— А гнев живёт и по сей день. В ваших краях о мне с презрением говорят, «ведьма» — так кличут меня. В людях твоей земли я страхи пробуждаю и гнев в свой адрес возбуждаю.

— Ты не пойдёшь со мной только потому, что кто–то считает тебя ведьмой? Абсурд!

— Не так сказала я. Пойти с тобою я могу, но не сама — по приглашению только твоему, как гость в земле чужой.

— Получается, я должен тебя пригласить в мою страну?

— Верно. И ряд условий соблюсти, что выдвину тебе.

— К чему все эти сложности? — паладин нахмурил брови.

— Баланс, паладин. В моём краю ты был мне гостем, с тобой как с гостем обошлась: кормила, защищала, берегла; из леса вывела тебя. С тобой была на равных, хоть и не заслуживал, порой, того. В земле моей в моих руках искрилась жизнь твоя. Но здесь, — женщина провела рукой над полями, простирающимися на север, — расклад иной.

— Ты боишься идти со мной? Но ведь ты мне нужна, чтобы разобраться с катастрофой! Зачем мне тебя обижать или подвергать опасности, учитывая то, что я в долгу перед тобой?

— Слова твои как мёд: сладки, теплы и вязки. Увлечь, я думаю, ты мог бы девиц простых, чьи лица гладки. А про себя скажу я так: живу на свете много лет, не верить людям — мне завет. На каждый важный в жизни случай стараюсь сделать уговор и заключаю договор.

— И на чём ты хочешь запечатлеть наш договор?

— На том, что есть у каждого живого человека — кровь. Она всегда с собой.

Алистер по–доброму улыбнулся, отводя взгляд на поля.

— Ну раз ты веришь в кровные заветы, то я согласен. Я уже испугался, что чего посерьёзнее тебе придётся предложить.

— Кровный договор мне нужен для того, чтобы взыскать с тебя на случай, если нарушишь ты его.

— Без проблем! Каковы условия сделки?

— Давай сначала разберёмся: зачем тебе я надобна?

— Ну как «зачем»? — Алистер раскрыл широко глаза, закидывая голову назад. — Ты же мне рассказала про причину роста леса, сказала, что нужно искать определённого человека. Без тебя мне не разобраться в этой истории самому, мне нужны твои знания.

— Хорошо. Ответ свой себе же в голову вложи, и каждый раз, когда в пути будет такой вопрос, из головы себе так говори.

Мужчина слегка нахмурил брови, обдумывая услышанные слова.

— А теперь к сути. Известно мне, в твоей земле к женщине сурово отношение: её не слушают, не уважают, порою, даже унижают. В моих краях на равных я с тобой была, и потому хочу, чтобы и ты в своих ко мне, как к равной самому себе дышал. Тебе я буду спутником, но не слугой; товарищем в пути, но не рабом; советником твоим, но не немой. Идёт?

— Эм… Идёт, конечно же! Я думал, что это само собой разумеющееся. — паладин почесал затылок.