По пути назад приходилось, полагаясь на чутьё Мовиграны, обходить банды разбойников, находить пропитание буквально под ногами и спать под открытым небом.

Войдя в центральную область Славизема, картина изменилась кардинально: небесного война и его оруженосца охотно принимали селяне, чего нельзя было сказать о женщине, на которую те постоянно косились, выказывая презрение; некоторые даже позволяли себе острые высказывания в адрес дикарки. Алистер пытался нивелировать такое отношение к его спутнице, но не всегда это удавалось сделать дипломатически.

В очередном селе, недалеко от Ружанского замка, паладину даже пришлось зарубить двух молодых холопов на месте за то, что те назвали Мовиграну «южной лесной шлюхой» и «ведьмой из–под болотных дикарей». Эксцесс привёл в ужас всё село. Староста вмиг побледнел, видя, как на глазах всего люда паладин разрубает двуручным мечом грудину молодого паренька, затем сносит голову второму и угрожающе проводит остриём перед ошарашенными крестьянами. Он пообещал сжечь всё село, если ещё хоть кто–нибудь осмелится раскрыть рот на женщину, пришедшую с ним.

Добравшись до Ружанского замка первым из всей группы выдохнул оруженосец, видя оплот безопасности и законности государства Славизем.

В отличии от села, в замке на Мовиграну смотрели более снисходительно, хотя все прекрасно понимали кто и откуда она есть. Алистер сделал вывод, что такое отношение — признак более светского общества, в отличии от консервативного сельского.

Паладину сообщили, что сейчас в замке нет Первого Мастера, чтобы дать ему отчёт, поэтому он вплотную занялся размещением Мовиграны в гостевых покоях замка, выбивая для неё самые лучшие условия. Видя, мягко говоря, неприемлемый внешний вид спутницы, Алистер привёл к ней несколько служанок с разными платьями. Получив достаточно жёсткий отказ, он удалился из её комнаты, но через несколько часов предпринял новую попытку.

— Зачем ты хочешь меня переодеть? — с раздражением в голосе спросила Мовиграна.

— Мови, пойми, ты выглядишь замечательно, но твой внешний вид не соответствует стандартам женщины в моей стране.

— Ты обещал мне свободу.

— Ну да, но тебе всё равно нельзя так ходить, это не моя прихоть.

— Скажи прямо. — требование в голосе женщины было невозможно проигнорировать.

— Я… э… Мови, ты возбуждаешь мужчин своим откровенным… видом, что ли. — говоря эту фразу, Алистер заалел. — Что это вообще такое?

— Это моя одежда, ношу её уже сто лет и она мне люба.

— Мови, это не дело. Я не хочу, чтобы тебя осуждали, критиковали или ещё чего хуже…

— А что может быть хуже? — Мовиграна прищурилась и подняла бровь.

— Ну…

— Не отвечай, я поняла. Раз таков порядок, буду следовать ему. Но не хочу все эти платья я носить. Зови тех женщин, будем вместе с ними думать, что можно на меня надеть.

Алистер мигом выскочил из комнаты и привёл служанок с целыми мешками одежды, оставив их с Мовиграной наедине.

Оставшийся день, вплоть до самого вечера, Алистер провёл во внутреннем дворе замка со Станиславом, катая свою броню в бочке с песком для очищения оной от ржавчины. Двуручный меч отдал кузнецам на ремонт, а поддоспешник с подшлемником — швеям. Паладин не мог позволить себе ни капли в рот, ожидая Первого Мастера, которому должен отчитаться за поход, а вот уже потом… Он предвкушал последующую попойку больше, чем юный девственник скорой интимной близости.

Вечером Алистера оповестили о возвращении Первого Мастера в замок и он сразу послал оруженосца за Мовиграной, чтобы встретиться в холле первого этажа.

Женщина появилась без своей юбки из ремней, но в тех же чёрных штанах. Сверху вместо шарфа — плотная, подходящая ей по размеру тёмно–зелёная шерстяная рубаха, подпоясанная широким коричневым ремнём. На рукавах рубаха заканчивалась кожаными наручами на верёвочках, в районе груди также завязывалась верёвочками до воротника. Алистер не понял, как был теперь закреплён лиф, но её костяное ожерелье лежало сверху на рубахе, медный медальон нижней кромкой лежал на груди. Костюм подчёркивал стройную фигуру женщины, тем самым не удовлетворяя первоначальный запрос паладина.

Мовиграна оставила свой загадочный кожаный наплечник, но сняла перчатку с правой руки и оба железных браслета.

Собравшись в холле на первом этаже, паладин начал инструктировать свою спутницу:

— Мови, я планирую взять тебя с собой на разговор с Первым Мастером, чтобы ты могла поправлять меня в моём рассказе, если я где–то ошибусь. Очень прошу тебя: без самодеятельности.

— Как скажешь. — коротко ответила женщина.

— Наш начальник хороший человек, он с пониманием относится ко многим нюансам, но всё же не стоит лишний раз давать повод ставить нас на место.