Мы взялись за руки и наклонились друг к другу, почти соприкасаясь лбами. Мне нужна была эта близость, нужна так же сильно, как звёзды и ночное небо. Как дыхание.

– В мире тысячам людей нужно исцеление, – прошептала я. – Но мне больше всех на свете нужен ты.

– А мне, кажется, нужен зонтик, – задумчиво произнёс муж.

Я поперхнулась:

– Зонтик?! Почему?

– Потому что мадам Обри ещё недавно писала мне, что вы отказывались ко мне ехать и угрожали ей зонтиком. Теперь, я полагаю, зонтик нужен мне, чтобы защищаться от ваших неминуемых коварных поползновений. Кто там говорил о… ммм, как бы это выразиться… обо всех возможных позах?

Я счастливо рассмеялась, обнимая его.

– Да, – прошептала я ему на ухо. – Теперь меня от вас даже зонтиком не отгонишь.

Мы были вместе. Мы стояли, держась за руки, и впереди был новый день.

И это было прекрасно.

Когда мы добрались до дома, весь следующий день я спала. Наверное, где-то там, за пределами спальни, меня ждали дела, встречи, показания, которые я должна была дать, совещания по поводу того, как оградить нашу с лордом Таннисом тайну…

Но вместо этого я вылезла из ванной, закуталась в одеяло и уснула как убитая.

Когда я проснулась, за окном уже стемнело. Окна были открыты, и я вдруг ощутила благоухание, которое бывает лишь от цветущих роз. Неужели, пока меня не было, наш розарий зацвёл?

Как была, в длинной сорочке, я бросилась к подоконнику. И увидела жёлтые чайные розы, полураспустившиеся вдоль горки, алые кусты и горсти розовых бутонов, закрывшихся на ночь.

Я должна была их увидеть! Должна была вдохнуть их все и каждую!

Забыв об обуви, я залезла на подоконник, оценила расстояние от второго этажа до земли и, поднатужившись, перепрыгнула на крепкую ветку. Встала босыми пятками на нижнюю ветку и оттуда уже соскользнула в мокрую траву.

Розы пахли одуряюще. Луна освещала сад, и сейчас мне совершенно не верилось, что совсем недавно были какие-то дуэли, погони и плен. Всё осталось позади. Преступники – в тюрьме, мы – дома, а справедливость… хм… ну…

– Решили заняться садоводством на ночь глядя?

Мой муж стоял, прислонившись к стройному стволу вишни, и глядел на меня с привычной иронией во взгляде.

– Вам ужасно идут шрамы, – проронила я.

– Вообще-то не очень. – Лорд Таннис устало потёр лоб. – Мы весь день обсуждали с Гранамом и кабинетом министров возможные последствия инцидента с Хмалем, и было трудно не заметить, что моё прежнее лицо им нравилось больше.

На нём была тонкая белоснежная рубашка и простые брюки. Пиджак и галстук он, похоже, уже успел оставить в кабинете.

– Но мне вы нравитесь, – заметила я, подступая ближе.

– Потому что вы привыкли ко мне и к моей потрясающей харизме, – невозмутимо парировал муж. – Кабинет министров, кстати, тоже удалось убедить. Но это утомительно – каждый раз быть втройне обаятельным, завораживать, увлекать, манипулировать… Я всё же дипломат, а не актёр.

– А дипломаты не должны быть актёрами?

– Дипломаты не должны быть податливы к манипуляциям, – мягко сказал лорд. – Иначе это очень плохие дипломаты.

– Тогда вы, должно быть, отвратительный дипломат. – Я сделала ещё шаг вперёд. – Потому что я манипулирую вами как хочу.

Лорд тихо засмеялся:

– Правда?

– Совершенно точно.

Мы остановились напротив друг друга.

– Думаете, мы вылечим ваши шрамы? – тихо спросила я.

– Уверен в этом, – мягко сказал он. – Но, скорее всего, придётся набраться терпения. Лиза… помните, я говорил вам, что я не очень-то мистически настроенный человек?

– Конечно.

– Но звезда действительно вела меня к вам. Верьте или нет, я был уверен, что это она подсказала мне путь. И когда мы вернулись домой, а вы рухнули без задних ног, храпя, надо сказать, на весь дом…

Я чуть не стукнула его кулаком.

– Я не храплю!!!

– Ну да, ну да, конечно. Так вот, пока вы спали, я спустился в подвал. Наша звезда жива. Она тёплая на ощупь, но она дремлет. Сияния почти нет, лишь пара искр.

– Думаете… думаете, она помогла нам и истощила свои силы? – прошептала я. – Навсегда?

– Вряд ли навсегда, – с иронией улыбнулся муж. – Ведь вы так нежно меня любите.

– Пфф! Я этого не говорила!

Выражение глаз мужа сделалось серьёзнее:

– Но надолго. А это значит, что я буду ходить с тростью, упражняться и учиться жить со шрамами. Может быть, год, может быть, больше. Но мы справимся, Лиза.

– Точно? – с подозрением спросила я.

– Ну, может быть, придётся подтянуть пояса, заменить черничное варенье на клюквенное…

– Эй! Оно кислое! Я терпеть его не могу!