– Издеваешься? – возмутилась Зося. – А всё равно нет ничего вкуснее, чем намазать масла на ломоть ржаного хлеба и сверху попесочить, как в детстве.

– Так в чём проблема? – поднял брови Эдуард.

– А в том, что никак нам не переделаться, – с вызовом посмотрела на него Зося. – Работаю я фактически в русской компании. Общаемся с русскими. И телевизор – по-русски. И в интернете всё в русские сайты лезем. И на гастролёров наших ходим. И к врачу-экстрасенсу к русскому я обращаюсь. И тоскую всё по уюту своей бывшей квартиры. Вон ковёр на стену повесила, да и вы вон, гляжу, тоже, хоть здесь и не принято. Друзей новых не нашли. И сойтись-то не с кем. Конечно, приглашаем по всяким торжественным случаям, тоже русских, а они нас, и всё в русские же рестораны. Но близости-то той нет. Каждый в своём мирке варится. Люсик у меня таких друзей называет застольными. Ой, чем дальше в лес, как говорится… И каким ветром нас сюда занесло? Пути господни настолько неисповедимы!

– Да уж, – едко усмехнулся Эдуард. – Но не береди душу. Представь, как бы ты рассуждала, если бы вы не уехали? Точила бы Люсика своего: «Смотри, как там Майка с Эдькой преуспели! Он в большом концерне работает, она в поликлинике. Дочь – на медицинском факультете. Квартира! По миру разъезжают. И что мы с тобой, дураки, тут сидим?» Ну скажи, что – я не прав?

– Прав, конечно, – в сердцах с силой затушила в пепельнице докуренную сигарету Зося. – Глуп человек.

– Человек так устроен, что всегда чем-то недоволен, – согласился Эдуард. – Так что успокойся ты наконец и не гневи Б-га. И третий ребёнок у тебя здесь родился, и устроены вы с Люсиком. Живи да радуйся.

– Уяснила? – вызывающе прищурилась Майя в сторону Зоей и опять издала знаменитый свой «кашелёк».

Эдуард понял, что близится гроза, и конфронтацию кузин нужно непременно пресечь. Он раскрыл было рот, но Зося опередила его:

– Май, а всё же, что это ты сегодня не в духе? Колючая такая?

– С дороги. Устала, – резко отчеканила Майя.

– Да ладно, я не обижаюсь, – махнула рукой Зося. – Мы же с тобой всё же родная кровь.

– Ну, если не обижаешься, так я тебе и скажу, что именно близкие нам и не прощают успехов и благополучия. Чужим-то и дела до нас нет, – гневно притопнула Майя.

Эдуард совсем напрягся в предчувствии непредсказуемого развития событий, но тут у Зоей неожиданно зазвонил телефон.

Посмотрев на экран аппарата, она недоумённо сообщила родственникам:

– Эммка, та самая с моей работы, бляха медная. Легка на помине. Что ей нужно? И здесь достала!

Зося включила телефон и умильно произнесла:

– Эммулька? Привет, киска. Что стряслось? Новости? Ну, если хорошие, выкладывай. Что значит, если плохие? Ты уж так не пугай.

Зося какое-то время слушала Эмму, а потом показушно рассмеялась:

– Ой, какая же ты умница, Эммульчик.

Она повернулась к Майе и Эдуарду и умильно прощебетала в микрофон так, чтобы позвонившей было понятно, что предназначается это чириканье тем, кто находится рядом с ней:

– На ходу стишок про новости придумала: «Хорошие – выкладывай, а нет – в штаны накладывай». Да тебе ж, Эммулька, дорога в союз писателей!

Зося с фальшивой улыбкой выслушала реакцию Эммы и вдруг напряглась:

– Что, такие новости, что сесть на всякий случай? Села.

Зося действительно плюхнулась в кресло, и тут лицо её стало вытягиваться.

– Что-о-о-о? – сжала она подлокотник. – Динка? Не может быть! Да ты что? Этого только не хватало! Как снег на голову! Такая срочность, что аж на мобильник позвонил и уже к себе вызвал? Вот дрянь! Сумела влезть в доверие! Теперь поднимет голову! Будет над нами командовать! А ещё пела: сокращение, увольнение! Я уж обрадовалась. А она в гору пошла. Помяни моё слово – жизни не будет. Задолбает этой своей сущностью процессов. Поедом есть будет. Все соки выжмет. Со свету сживёт! Нет, я не понимаю, а что же её в таком случае предупредили об увольнении? На понт нас брала, что ли? Проверить реакцию хотела? Что-о? Для неё для самой был сюрприз? Давно её хотели? A-а, были претенденты со стороны! Такты всё заранее знала? И молчала? Вы все против меня! Да ладно уж! Ладно, не оправдывайся, проехали. Нет, самолёт у Люсика завтра. Вечером. На работу? Конечно, приду. Ладно. Ба-а-а-ай!

Зося отключила мобильник, в сердцах швырнула его на стол и разъярённо затараторила:

– Нет, вы представляете? Не успела с вами поговорить, на тебе! Эту суку Динку ставят начальницей надо мной, а эта потаскушка Эммка, оказывается, знала, от этого Саймона своего, куда ветер дует, и как в рот воды набрала. Я же там, когда вы ушли, маху дала – с этой дрянью, с Динкой, цапнулась. И внутренний голос мне ничего не подсказал! Нет, чтобы пораскинуть умом, пропустить мимо ушей! Влипла в историю! То-то эта шалава, Эммка, перед ней расшаркивалась и мирить нас стала. В душе, небось, потешалась надо мной.

Эдуард попытался унять родственницу:

– Зося, успокойся. В нашем возрасте такие стрессы ни к чему.

– К чему, ни к чему! – вскочила она с кресла. – Так, Зоська, не вешать голову!

Плохо слушающимися её пальцами она набрала номер на телефоне.

– Динулька! – умильно прошелестела она в трубку. – Поздравляю тебя. Я так рада! Ну вот видишь, правда всегда торжествует. Хорошего специалиста ценят. А что такого я тебе наговорила? Я уж и не помню. Да? Да что ты, я же шутя. Ну конечно! Ах, так ты на работе? Уже дали ключи от кабинета? Дай Б-г тебе здоровья. И сама ничего не таскай. Мы завтра с Эммулькой всё с утречке перенесём. Поняла? Не вздумай надрываться. Здоровье превыше всего. А почему бы и нет? И костьми ляжем. Ну да ладно, ещё раз тебе поздравления самые искренние. Ба-а-а-ай!