– Зачем Вы разыграли сцену? Не то чтобы мне не понравилось, но я ведь сразу сказал, что это кафарец.

– Если бы у тебя была дочь, Клод, ты бы понял, зачем.

– За Вашу дочь я бы…

– Я знаю. Спасибо, приятель, – кивнул губернатор и улыбнулся. – Кстати, я рад тебя видеть, хотя и не могу привыкнуть к твоему новому телу.

– Да уж, если бы оно было с нами на войне, мы бы победили океанцев намного раньше, – отшутился Клод и осторожно спросил: – Как Жаклин? Она справляется?

– Нет.

– А Вы?

– Теперь справлюсь.

Клод хотел похлопать губернатора по плечу, как делал это в старые времена, но остановился. Он и без того позволил себе слишком много, так что впредь решил не переходить на личности и с показной тщательностью осмотрел кафарца.

– Он точно не подохнет?

– Через пару часов оклемается.

– Что будем делать дальше? Сообщим в Комитет?

– Чтобы всё затянулось на пару месяцев?! – возмутился губернатор и раздражённо заработал челюстью. – Нет, мы поговорим с ним снова, а потом найдём решение. Кроме того мальчишки, кто-нибудь ещё знает обо всём?

– Нет.

Пауза, которая понадобилась губернатору для решения, была совсем недолгой.

– Отлично, позаботься, чтобы он никому не рассказал.

– Позаботиться? В каком смысле?

– Ты знаешь, в каком, Клод, не валяй дурака. Мы снова на войне, так что выполняй приказы без лишних вопросов.

– Так точно, господин полковник.

– Ладно-ладно, не так строго, приятель.

Клод задумчиво кивнул и разгладил карман. Как ни странно, прикоснувшись к ассету, он подумал о Мартине. Почему-то судьба мальчишки его сильно взволновала. Наверное, из-за стиля его вождения: он был мягким и осторожным, так что по дороге от дома до тюрьмы Клод никогда не беспокоился о лишней тряске и мог расслабиться.

– Если казнь не состоится, придётся признать, что Жан Сафро стал жертвой эпидемии.

– И что с того?

– Ещё до полудня в дело вмешается пресса, а потом, возможно, и Комитет.

– Да, ты прав, – согласился губернатор и собрал содержимое футляра. – Вот что, найди кого-нибудь, избей так, чтобы лицо невозможно было опознать, и посади на место Жана Сафро. В отчёте напишешь, что никакого обмена не было, а ублюдок попытался сбежать. Справишься?

– Да, но мне понадобится помощь. Мартин бы подошёл.

– Тот сопляк?! Серьёзно?!

– Он справится.

– Чёрт с ним, под твою ответственность.

Губернатор убрал футляр в карман и в последний раз взглянул на кафарца. Постепенно в его голове вырисовывался план, эскиз которого он набросал после гибели дочери. Впрочем, он набросал его ещё раньше, так что теперь оставалось лишь двигать кистью.

– Оставим его здесь?

– Да, я закрою окно, так что никто не узнает.

– Хорошо… Ты ведь понимаешь, насколько всё серьёзно? – спросил губернатор и посмотрел прямо на мятый карман.

– Более чем, – уверенно отрезал Клод.

– Я могу на тебя положиться?

– Как и всегда.

– Отлично, когда всё закончится, наступит время перемен, и я сделаю так, чтобы ты стал их частью. Ты ведь до сих пор живёшь в крохотном домике, который построил твой дед?

– И я им вполне доволен.

– Да, ты никогда не жаловался. За это я тебя и полюбил, приятель.

Губернатор похлопал Клода по плечу и вышел за дверь. Избавившись от нелепой улыбки, Клод пересчитал запасы ассетов и проверил пульс кафарца. Он убедился в прочности стула и надёжности ремней, а потом подошёл к кулеру с водой. Когда в стакан упали последние капли, Клод выругался, запер кабинет на ключ и отправился к Мартину.

*****

В кабинете Мартина едва хватало места для двух столов, один из которых принадлежал Филиппу – коллеге и школьному приятелю Мартина, пары кресел, высокого железного ящика для бумаг и кулера для воды. Половину кабинета, как и половину своих дел, Мартин содержал в полном порядке: он всегда действовал по инструкции, а когда дела принимали неожиданный оборот, мысленно составлял новую. По словам матери, эту привычку он унаследовал от отца. Мартин всегда принимал это заявление на веру, хотя в глубине души понимал, что его биологический отец – дезертир и спекулянт, похороненный где-то на севере, – чаще нарушал правила, чем создавал их.

Конец ознакомительного фрагмента.