— Ты спала с ним?

Я снова кивнула, из глаз потекли слёзы.

— Езжай к себе.

— Ну ты и мразь. Что ты с ней сделал? Как заставил?

— Не заставлял я, она сама ко мне пришла. Ты слишком долго её мариновал своими доисторическими принципами. А девочка она горячая. Видимо, не выдержала, подгорело.

Макс кинулся на него с кулаками. Что было дальше, я уже не видела, поспешила в общежитие.

Я торопилась упаковать свои вещи, чтобы уехать из этого города и по возможности больше никогда сюда не возвращаться. Но пока я собиралась, опоздала на вечерний автобус. Решила ехать уже завтра с утра и без сил свалилась на кровать.

Я не зажигала свет, так и лежала в полумраке, рыдая в подушку. Надежда на то, что Макс простит меня, растаяла. Я прочла это в его глазах, когда он тряс меня, требуя ответа, спала ли я с Глебом. Зачем дальше жить? И как мне жить? Меня разрывала боль, отчаяние и страх. Хотелось закрыть глаза, уснуть и больше никогда не просыпаться.

Но каждый раз, стоило опустить веки, я снова и снова вспоминала, как Глеб меня насиловал. Будто заново переживала боль, страх, отчаяние и полную беспомощность. И жуткое чувство вины. Ведь я сама туда пошла. Макс мне запретил. Он предвидел, чем это может закончиться и старался меня предостеречь от ошибки. А я не послушалась — и всё разрушила.

В дверь постучали. С трудом нашла в себе силы и доплелась до двери, чтобы открыть. На пороге стоял Макс. На лице кровоподтёки, одежда порвана. Он грубо оттолкнул меня от входа и прошёл внутрь.

— Тварь, ты сломала мне жизнь. Я любил тебя, думал, что ты — моя чистая девочка, собирался жениться, прожить с тобой всю жизнь и родить детей. Если тебе так невтерпёж было, то могла бы мне сказать, я бы давно тебя трахнул. Какого хрена ты раздвинула ноги перед ним? Он же мой друг! Ты подумала, как я теперь должен жить дальше?

Он медленно наступал на меня. В комнате царил полумрак. Но я видела его разъярённое лицо и блеск ненависти в глазах.

— Я целый год дрочил в душе, чтобы не сорваться и не наделать глупостей до свадьбы! Я так мечтал, что буду у тебя первым и единственным! Мечтал о нашей первой брачной ночи, а ты, похотливая тварь, растоптала меня и вытерла о меня свои грязные ноги.

Я стояла, как вкопанная. Не знала, что сказать. Наверное, он видел видео, а там и вправду так всё обставлено, что я сама пришла и сама напросилась.

— Макс, прости меня, пожалуйста, я всё тебе объясню. Я не хотела, честное слово! Я сама не знаю, как так вышло! Настя меня обманула! Они сговорились!

Макс сделал шаг ко мне, толкнул меня на кровать, резко перевернул лицом вниз. Одной рукой прижал мою спину, другой задрал платье и разорвал на мне трусы.

— Тварь, я целый год тебя берёг! Один бог знает, чего мне это стоило!

Я понимала, что он собирался сделать, и, наверное, он имел на это право. Я должна была ему позволить? Но врач строго сказала мне, что два месяца нельзя, что может разойтись шов. Я запаниковала, пыталась вывернуться и встать.

— Нет, Макс, не надо, пожалуйста, мне нельзя.

— А мне теперь насрать.

— Пожалуйста, не надо!

Он потянул вверх мои бёдра и грубо толкнулся в меня сзади. Я заорала. Я думала, что мне больно было тогда с Глебом? Ерунда, настоящая боль была теперь.

— Заткнись, сука. Ты уже не целка, чтобы тебе было больно. Не строй из себя неизвестно что.

Макс схватил меня за волосы и ткнул лицом в подушку. Наверное, чтобы никто не слышал моих криков. Я задыхалась, кричала, пыталась вырываться — теперь я уже могла управлять своим телом, но мне это нисколько не помогало. Он был сильнее, намного сильнее. А мне было так больно, что я думала, что сейчас умру. Он продолжал и продолжал вбиваться в меня. Наконец всё закончилось. Судя по звуку, он снял презерватив, бросил его на пол и брезгливо выругался, что ненавидит трахать баб во время месячных.

— Забудь меня и мой номер. Если я тебя когда-нибудь где-нибудь ещё хоть раз увижу, я придушу тебя на месте.

Дверь хлопнула — он ушёл.

Когда я немного пришла в себя, то обнаружила, что у меня снова открылось кровотечение. Испугалась. С трудом нашла в сумке упакованные уже прокладки, вызвала такси и поехала в ту же больницу.

Кажется, мне снова накладывали швы. Врач сильно ругалась. Но я ничего не слышала. Боль в промежности была ничтожной по сравнению с тем, как болела моя душа.

Аня. 5 лет назад

Я позвонила маме из больницы и попросила их приехать за мной. К счастью, наша старенькая машина была на ходу. Папа съездил в общежитие, забрал все мои вещи, сдал ключи, решил какие-то бумажные вопросы и после обеда погрузил меня в машину.

Мне предстояло вернуться в город ещё раз за дипломом — и именно это почему-то страшило больше всего.

До дома я еле доехала. Лежать на заднем сиденье было неудобно, а сидеть я не могла. Машина подпрыгивала на ухабах, каждая кочка отдавалась болью там, где были швы.