Дэбби чуть не задохнулась: магический бал Священных Родов! Потом до нее дошло.

– У Чопперов?

– Ну да, вы же к нему собирались? К Гарольду Чопперу? — спросил Дункан самым естественным тоном.

Такая мысль приходила Дэбби в голову, но признаваться в ней почему-то не хотелось.

– О бале в честь возвращения Гарольда, Главы Рода, будет объявлено в ближайшее время, вот я и подумал, что мог бы еще загладить свою вину, доставив вас к Чопперам со всеми удобствами и показав бал. А время до бала мы могли бы посвятить развитию вашего магического дара.

– Да?

– Да. Хотя истинная причина, конечно, в том, что я хочу продлить время, проведенное в вашей компании, милая Дэбби, — ответил Дункан, выглядя при этом очень мило.

Сердце Дэбби трепыхалось и билось, в груди пылал пожар, от открывающихся возможностей и вида Дункана.

– Я согласна.

Первая мировая война стала поворотным моментом истории по нескольким причинам.

Во-первых, она отчетливо выявила слабые моменты защиты мэноров — снарядам и бомбам было плевать на отпугивающие, отвращающие и скрывающие чары. Конечно, еще оставались универсальные щиты, но маги, не ожидавшие попадания под бомбежки, не держали их постоянно активированными, и три мэнора — три Рода рядом с Лондоном — просто перестали существовать. Но никто не мог гарантировать, что простаки не придумают чего-то еще, намного более мощного.

Во-вторых, многотысячные сражения Первой Мировой, перемещения миллионов солдат легко позволяли скрыть кровавые ритуалы магов, многотысячные жертвы, иногда прямо на поле боя.

В-третьих, два столетия путешествия к цели изрядно ослабили стремление к этой самой цели и понимание, зачем она нужна. Живые свидетели бойни магов давно уже умерли, остальные более-менее обустроились под скрывающими чарами и начали считать, что так и должна выглядеть жизнь магов. Даже начали придумывать обоснования, мол, они выше простаков, нечего их пускать к магии, от них только проблемы, вот маги и спрятались добровольно, чтобы жить припеваючи, и так далее.

И в-четвертых, самых главных, нашелся лидер, даже два лидера, которые поняли сложившуюся обстановку и поняли, что надо действовать. Мало того, давно готовились действовать, ибо Альфред Гамильтон и Герхард Хофманн дружили уже не первый десяток лет и строили планы покорения простаков. Как раз они не забыли конечной цели, жадно вчитывались в рассказы стариков, в легенды и хроники прошлого, и строили планы, как избежать прежних ошибок. Во всяком случае, так утверждалось в книгах, а правду сказать смогли бы, пожалуй, только сами Гамильтон и Хофманн, ибо оба были пока живы и скромно трудились на благо своих Империй.

Они начали действовать и первыми применили ритуалы, замаскированные под потери в сражениях. Резко прибавив в силах, Альфред и Герхард стали наглядным, живым свидетельством мощи магии крови. Они начали проповеди и агитацию, начали вербовку сторонников, возрождая память о том, почему маги были вынуждены скрываться. Они разжигали ненависть к обычным людям и делали это весьма успешно. К третьему году Первой Мировой, магический мир Европы — Британии и Германии, в первую очередь — оказался охвачен лихорадкой освобождения. Маги исподволь начали влиять на людей, ужесточая накал сражений — и маскируя под трупами свои ритуалы. Ужесточая саму войну и тем самым ослабляя государства людей, дабы потом их легче было завоевать.

И этот план сработал.

– А как же Франция? — удивился Сергей вслух.

Но тут же нашел пометку. Франция присоединилась к «лихорадке освобождения» позже остальных, потому что там все ждали слова Фламеля. Да и не только во Франции, по большому счету. Бессмертный патриарх магического мира обладал огромным авторитетом.

– А Гамильтон с Хофманном, наверное, просто не стали ждать этого старпёра, — продолжил веселиться сам с собой Сергей. — Ибо пока дождались бы — уже пришла бы Вторая Мировая.

Но молодые лидеры просто действовали, и лавина действий увлекла за собой всех, включая Фламеля. Он дал «добро» и магическая Франция включилась в общую гонку. В Российской Империи, так же, как и в мире Сергея, произошла Февральская революция, со свержением царя, и сам Сергей не взялся бы сказать, насколько там приложили руку маги.

Обескровленные Империи пришли к концу войны, просто потому, что все выдохлись в этой кровавой бойне, и в этот момент — немного выждав, дабы люди успели распустить армии, а также немного расслабиться — Гамильтон и Хофманн дали сигнал к началу восстания. Новая бойня вышла короткой и кровавой, очень кровавой. Маги сломали хребет государственности людей, уничтожили правительства и знать, перебили магией и прототипами маботов всех, кто пытался восставать. Расчет на ослабление армий (и попутно усиление своих магов кровавыми ритуалами) и стран сработал просто на ура.

После первой вспышки сопротивления, после попыток дать отпор — кроваво и жестоко подавленных — все притихли и затаили недовольство. Усталость от четырехлетней бойни, невозможность сразу дать отпор, переход на сторону магов части элиты людей, а также жестокость магов — для которых жизни людей не стоили ничего, все это сыграло свою роль в том, что маги сумели захватить власть. В Великобритании, Франции и Германии — для начала. Эти первые валуны, брошенные в огромный пруд, породили волны — захваты власти магами в колониях трех сильнейших держав, захваты власти магами в остальных империях.