Кристал застонала: видать, я переусердствовал с губкой.

– Прости.

– Ничего. Я торопилась домой…

Лицо ее сделалось землистым. Усадив Кристал на табурет, насухо вытерев полотенцем и набросив на нее рубаху, я подкрепил ее гармонией. У меня самого почти не оставалось сил, однако цвет ее лица улучшился, и мне удалось снова отвести ее на кухню.

– Подкрепись. Тебе это необходимо.

Под рукой оказался только ломоть хлеба.

– Вермишель еще не согрелась, – промолвила Рисса, переводя взгляд с меня на Кристал. – Но есть белый сыр.

Кристал молча откусила хлеба с сыром и запила глотком холодной воды. Ее телохранители тем временем рассаживались вокруг стола. Когда она наконец стряхнула последнюю крошку, я прикоснулся пальцами к ее запястью и понял, что ей стало чуточку лучше.

– Так что там с Устрелло?

– Он умер прежде, чем мы успели туда добраться, – со вздохом ответила Кристал. – Эта Фринекл… я просто сама не своя…

– Дело в том, – с виноватым видом пояснил Перрон, – что эта сука сумела втереться к командующей в доверие и вызвать ее сочувствие. Но когда командующая осмотрела тело…

– Судя по нанесенным ранам, – продолжила Кристал, – он просто не мог находиться с ней лицом к лицу. Следов бегства тоже не обнаружилось: Фринекл или подкралась к нему неслышно, или отвлекла и убила коварным ударом сзади. Повреждения на теле никак не соответствовали ее объяснениям, а когда я спросила ее, в чем тут дело, она подняла меч Устрелло – якобы чтобы продемонстрировать, как это вышло. Глупо. Я показала себе первейшей дурой.

Перрон покачал головой.

– И я выглядел не умнее.

– Окажись на месте нашей командующей боец чуть похуже, ему бы не жить. Но и ей, само собой, пришлось убить Фринекл на месте.

– Дура и стерва! – пробормотала Джинса.

– Мне следовало бы понять это раньше, – со вздохом сказала Кристал.

– Нам много чего хотелось бы понимать заранее, да не получается, – отозвался я, сжав под столом бедро Кристал и выразив таким образом свою поддержку. Взял бы за руку, да рука у нее болела. Телохранителям было невдомек, но я знал, что Кристал поверила Фринекл потому, что некогда подобная история привела к изгнанию с Отшельничьего ее самой.

– Что правда, то правда, – поддержала меня Рисса, расставляя по столу блюда.

Телохранители приступили к еде только после того, как мы с Кристал взяли себе по порции, правда, она положила в тарелку совсем немного.

Ни мы, ни стражи за столом рассиживаться не стали: все, кроме Риссы, отчаянно зевали. Впрочем, четверка бойцов, пусть и смертельно усталых, смела со стола вермишель с подливой почище, чем если бы это было сделано посредством магии хаоса. Деркас и Джинса ушли первыми, за ними Перрон и Хайтен.

Когда я затворил за нами дверь спальни и зажег лампу, Кристал села на краешек постели. Зная, что наклоняться ей больно, я стянул с нее сапоги.

– Я смотрю, у нас новое постельное белье, – заметила она.

– Да, старое малость поистрепалось. – Сняв со шкафа прожженную простыню с одеялом, я расстелил их поверх новых.

– Ох, Леррис! – выдохнула Кристал. – Ты, никак, спал тут без меня в обнимку с печкой?

– Не совсем так… и не скажу, что эти жаркие объятия мне понравились.

– И все-таки?

– Ложись в постель, там все расскажу. В твоем состоянии надо лежать.

– Ты выглядишь ненамного лучше меня, Мастер Гармонии.

Так или иначе, мы разделись, улеглись на новые простыни и накрылись новым одеялом.

– Выкладывай! – потребовала она, сопроводив эти слова зевком.

– Будь по-твоему. Дело было так: лежал я в постели, слушал, как постанывают на ветру балки, и это напомнило мне о подземных стонах, что звучали в серной долине. Я потянулся чувствами вниз и кое-что выяснил. Во-первых, оказалось, что я маг земной стихии, хотя прежде мне о таких магах слышать не доводилось. Ну а во-вторых, выяснилось, что маг я весьма невежественный и по невежеству своему едва не угодивший в смертельную ловушку. Дело в том, что в некоторых случая бездумное вторжение равносильно нарушению Равновесия.

– Неужто ты не можешь чувствовать себя в безопасности даже в собственной постели?

Она покачала головой, и я погладил ее по волосам.

– Ну, теперь мне уже ничто не грозит. Просто мне пришлось заплатить за это право.

– Мы все время за что-то платим.

– И всегда будем платить.

– А я от этого устала.

Возразить было нечего: ей пришлось заплатить дороже, чем мне. Вместо ненужных слов я поцеловал ее в щеку и осторожно взял за руку.

– Мы так редко видимся, а когда остаемся наедине, ни на что не годимся, – тихо проговорила она и легонько вздохнула.