— Жестокая женщина. Тогда и у меня будет просьба.

— Не многовато ли?

— В самый раз. Так вот, ты перестаёшь мне выкать.

— А не рановато, с учётом того, что мы только на днях познакомились?

— Так я вроде пока не о сексе, а всего лишь о более комфортном общении. Хотя… Ой, молчу!

— Ладно, посмотрим, как пойдёт. Теперь я наконец-то могу уже поехать домой?

— Может, всё-таки возьмёшь цветы? Хочешь, я тебе сейчас вазу для них привезу?

— Стоп! Мы же договорились. Никаких ваз! Ладно, давайте их сюда. Придётся ещё одну пластиковую бутылку обрезать для них. Но если она свалится и зальёт мне что-то важное, то вы будете виноваты!

— Ты… ты будешь виноват.

— Что?

— Не вы, а ты.

— Я сказала "посмотрим", а не "да"!

— Как там было? Если дама говорит «нет», это значит «может быть»; если она говорит «может быть», это значит «да»; если она говорит «да», это не дама.

— Господин Сабуров, вы забываетесь.

— Никита. Меня зовут Никита.

— Забавное сочетание имени и фамилии.

— Рассказать?

— Нет-нет, я помню — настоящая фамилия у вас была какая-то русская. Всего хорошего!

— Не настоящая, а первоначальная, по маме.

Это он говорил уже мне вслед, а я быстро стучала каблуками в сторону своего родного Ярика, чтобы наконец-то избавиться от этого навязчивого типа.

Дома, забравшись с ногами в кресло, набрала подруге:

— Ритка, привет. Твой по субботам по-прежнему летает?

— Угу, — пробурчала, явно пытаясь что-то прожевать.

— У меня к нему просьба. Надо скинуть с самолёта одного зарвавшегося мажора. И можно даже не нежничать. А мы с тобой — по традиционному субботнему маршруту, планы не меняются.

Никита

Никогда не был отчаянным. Не понимал приятелей, увлекавшихся банджи-джампингом и прочими экстремальными развлечениями. Считал, что адреналин можно получить и более безопасными способами, например, участием в олимпиадах.

Теперь Кира, как назло, придумала этот прыжок с парашютом. И ведь отказаться было никак нельзя, пришлось соглашаться. Как решиться и прыгнуть вниз — не представлял. Хорошо, что она сказала, что будет болеть за меня внизу. Совсем не хотелось оказаться с ней в самолёте, чтобы она увидела в моих глазах ужас перед прыжком.

В том, что мне будет страшно, я не сомневался. Реально оценивая себя, понимал, что до супергероя мне далеко. Но совсем не хотелось, чтобы любимая девушка об этом догадалась.

Все мужчины чего-то боятся: высоты, собак, неудачи в постели, провала на работе, залёта подружки. Перечень возможных страхов отнюдь не меньший, чем у женщин. Только в обществе почему-то считается, что женщина имеет право бояться, а мужчина — нет.

Можно бесконечно спорить о дискриминации и равенстве. Но раз Кира решила вот так сразу испытать меня на прочность, то мне пришлось выбирать, что сильнее: страх прыгнуть с парашютом или желание завоевать её. Ответ был очевиден, поэтому около десяти часов утра в субботу я подъехал к условленному месту возле аэроклуба.

Погода была ясная, на небе ни облачка. Ни малейшей причины для отмазки не находилось.

Нервничал. Боялся прыгать до колик. Боялся травмироваться при приземлении. Боялся, что Кира заметит мой страх. Боялся, что она будет смеяться надо мной. Но больше всего боялся снова её потерять.

Впрочем, для последнего у меня пока не было оснований. Я её пока даже не завоевал.

Ещё издали заметил белый "Ярис". Вредная девчонка отказалась ехать на моей машине, настояв на том, что доберётся сама. Когда её автомобиль припарковался, я собрал волю в кулак и пошёл навстречу.

Оказалось, что Кира приехала не одна. С ней была симпатичная девушка! Может, прав был Муратов, когда говорил, что она любит девочек? Чёрт знает, что с ней произошло после аварии. Градус волнения поднялся до критической отметки.

— Привет! Знакомьтесь. Рита — моя подруга. А это Никита — тот самый неуравновешенный мажор, о котором я тебе рассказывала, — она подмигнула подруге, и обе расплылись в довольной улыбке.

Да, похоже, я влип. Меня сюда позвали вовсе не на свидание, а в качестве шута горохового, чтобы посмеяться и наказать за нанесённую обиду. Вот же язва!

— Здравствуйте, — подала голос Рита. — Как-то вы не очень похожи на неуравновешенного мажора. Скорее, на зайца.

Она сказала просто: "на зайца", но между строк отчётливо читалось слово "трусливого". И ведь она была права!

Нет уж, я не намерен был это сносить! Я закипел, перед глазами замелькали искры, даже страх куда-то подевался. Но в тот момент, когда я собирался выплюнуть фразу, о которой наверняка потом сто раз пожалею, к нам подошёл молодой мужчина, поцеловал Риту и спросил, обращаясь ко мне: