Затем, быстро подойдя к дверям, я резко захлопнула дверь в турнирный зал. Саша, так и оставшись на мгновение стоять с поднятыми руками, развернулся ко мне, пытаясь что-то ответить.

– Так-так, и чем это вы тут занимаетесь? – вдруг раздался рядом голос судьи.

– Да руки затекли – вот и вращаю, – сказал Саша, став немного как-то ниже.

Ничего на это не ответив, судья с деловым видом открыл дверь и зашел внутрь.

– Саша, я успела увидеть, что Снежана уже стоит и подписывает бланк соперницы. Сейчас она выйдет.

– Ну наконец-то, – выдохнул он.

Минут через пять появилась Снежана.

– Ничья, – тихо протянула она.

– Ну и прекрасно, – огорошил ее Саша.

– Пойдемте есть мороженое, – добавила я.

Снежана, еще ничего не понимая, спросила:

– Но ведь вы сказали играть на победу, а тут ничья?

Саша, улыбнувшись и погладив ее по голове, ответил:

– Так битая ничья была, заяц. Тут уж играй не играй, а другого результата быть не может. Ну можно и проиграть, если в поддавки играть, правда, – добавил он.

Повеселев, Снежана взяла меня за руку, и мы дружно пошли есть мороженое.

На следующий день, в воскресенье, был последний тур соревнования. Смог приехать на закрытие турнира и Владимир Михайлович. Как всегда, его было слышно издалека. Еще не успев зайти в коридор спортивного комплекса, он уже искрометно шутил со знакомыми тренерами и родителями. Наконец он подошел к нам. Снежана к тому времени уже отыграла последний тур и стояла рядом.

– Молодец, Снежана. Хорошо выступила! – похвалил ее Владимир Михайлович.

– Ну, может не совсем хорошо, – засомневалась я. – Только шестое место вырисовывается.

Подняв брови и взмахнув руками, Владимир Михайлович возразил:

– Да вы что! Она играла среди старших, в группе до десяти лет. Хотя ей самой всего семь. Это раз. Во-вторых, шестое место дает возможность отправить на Республику в следующем году дополнительного спортсмена. Так что замечательно все! – широко улыбнувшись, закончил он и поспешил дальше, вдоль коридора к следующему спортсмену нашей школы.

Вдруг неожиданно в коридоре раздался гневный возглас:

– Как ты могла! Ты идиотка! Я тебя учил ходить как! Ты все забыла! Разве у тебя головы нет на плечах? – распекал свою спортсменку незнакомый тренер.

Маленькая девочка, почти рыдая, низко опустила свои плечи и стояла совсем ссутулившись. Рядом возвышался ее папа. Он молчал и только лишь украдкой поглядывал на дочку.

– Это что за дебилоид? – спросила я у Саши.

– Снежана с ней играла в седьмом туре. Сыграли вничью. Это тренер Сыромятник, он из столицы. Постоянно ругает своих.

– Да, но так он отобьет всю охоту заниматься. Разве так можно?

– Не знаю, – протянул Саша. – Думаю, нет. Правда, играют его ученики неплохо. Вот и эта девочка заняла третье место. И ведь в этом туре она выиграла. Но ее тренеру этого недостаточно. Он хочет, чтобы она играла так, как он ей показал. Поэтому и орет. Представляю, как он заголосил бы, если бы она проиграла.

– Так, давайте-ка мы на выход, – сказала я. – А то нам тут вместе с такими ораторами как-то душно.

И, подкрепив свои слова действием, двинулась на улицу. Пройдясь по воздуху, мы подошли к залу награждения минут за пять. Зал был уже практически заполнен шахматистами, родителями и тренерами. Остановившись в пороге, мы немного растерялись.

– А, Лариса Алексеевна, проходите. Я тут как раз вам всем места держу, – раздался вдруг через проход голос Владимира Михайловича.

Повернувшись направо, я увидела улыбающееся лицо тренера.

– Спасибо большое, – сказала я, и мы дружно заняли места рядом с ним.

Перед награждением спортсменов организаторы устроили небольшой концерт. Песни, танцы, стихи – все было интересным и продуманным. Затем в торжественной обстановке были награждены грамотами, медалями и кубками победители и призеры соревнований.

– Ну как, понравилось играть? Первый турнир все-таки, – спросил Снежану Владимир Михайлович, когда мы уже ехали домой в поезде.

– Да, конечно! – ответила дочка.

Хлопнув себя по коленям, тренер весело продолжил:

– Ну, тогда готовьтесь ехать на турнир по быстрым и блицу. Тоже республиканский. Но будет в мае.

Нервно заерзав по сиденью полки, я ответила:

– Но у нас же школа. Занятия по математике, русскому…

– Да какие там занятия! – перебил меня Владимир Михайлович. – Это уже конец мая. А освобождение я вам выпишу, так что не беспокойтесь.