Сегодня все обстояло просто прекрасно, но Энджи придется отдать ребенка. В голове у Джима еще не сложилось четкой картины, как это случится и когда до этого дойдет, но смутное предчувствие все же беспокоило его.

У Джима были опасения.

— Прекрасно. Это уже на что-то похоже, — сказала Энджи.

Джим согласился. Слова Энджи относились к двум комнатам, которые им предоставили у графа. Они оказались намного лучше, чем ожидал Джим, но достались им только потому, что Джима принимали как барона. Это было следствием поспешной лжи Джима, — появившись в этом мире, он представился бароном из Ривероука.

Ривероук был небольшим городком, где находился колледж, который они с Энджи закончили и где работали в качестве младших преподавателей.

Но даже это, размышлял Джим, не давало им права на две комнаты, если бы не ребенок. Не то чтобы ребенок много значил в этом мире, когда немыслимое число детей не задерживалось на свете и полугода после рождения, но хорошая история всегда много значила.

В этом-то и заключалась причина — общество получило настоящую романтическую историю об убийстве в лесу. Кроме того, уже опознали и убитого рыцаря — его опознали по сделанному Брайеном описанию герба, имевшегося на доспехах рыцаря. Им оказался сэр Ральф Фалон, мечтатель, — и правда, кто, кроме дворянина со свихнувшимися мозгами, мог путешествовать с таким небольшим эскортом в здешних местах? Разве что богатый и могущественный барон из Шена. Нашедшие рыцаря привезли его для погребения в аббатство Эдсли. Туда же привезли и тело бывшей с ним леди, которая оказалась его молодой третьей женой. Тот факт, что ее тоже убили и из всех остался в живых только ребенок, делало историю достойной своего времени. Особенно же всех покоряло то, что история эта приключилась в праздник рождения младенца Христа, что придавало Джиму и его свите почти библейскую ауру.

Все это дало графу возможность широко, почти по-королевски, проявить себя — такая возможность всегда высоко ценилась среди великих мира сего в средневековом обществе. Граф поднялся на уровень, который давала эта возможность, проявляя большое рвение во всем, что касалось Джима, Энджи и ребенка. Он позаботился о том, чтобы их обеспечили всем самым лучшим. Лучшее включало и две комнаты, по средневековым понятиям, большие, чистые, хорошо обставленные и даже с плотными ставнями на двух высоких окнах, — комната располагалась в главной башне.

Джим и Энджи получили то, что можно было приравнять к маленькому личному королевству, одну из комнат которого отвели под детскую; там же поселилась и мокрая от слез кормилица из аббатства. Женщину смогли нанять потому, что ее собственный ребенок умер. Вторая комната королевства стала гостиной и спальней. В обеих комнатах имелись приличные камины и не было недостатка в дровах.

Кроме того, благодаря ребенку, ни один из подгулявших гостей графа не осмеливался постучаться в дверь Джима и Энджи после полуночи, чтобы выпить еще немного с соседом. Джиму и Энджи даже позволили поставить у дверей охрану.

— Да, — признал Джим, — это намного лучше, чем я ожидал.

Сейчас они находились одни в комнате, дверь которой, выходившая в коридор, была заперта. Во второй, внутренней комнате, двери не было, ее заменял плотный гобелен, закрывавший проход между помещениями. До Джима и Энджи доносились голос капризничающего ребенка и звуки, производимые большим хозяйством замка, но этого уже было не избежать.

— Этот крошка, — начала Энджи, усевшись у огня рядом с Джимом на табурет и взяв в руки кубок вина, которое Джим налил добрых два часа назад и которое она едва пригубила, — этот крошка — барон Шен!

— Не уверен, что его можно считать бароном уже сейчас, — сказал Джим. — Может случиться, что его необходимо сначала признать в суде или ему должно исполниться сколько-то лет до того, как он по закону наследует баронство. — Он немного помолчал и продолжил: — Во всяком случае, сейчас он находится под опекой короля.

— Короля! — повторила Энджи и выпрямилась.

— Да, — подтвердил Джим, стараясь не глядеть на жену. Он сознательно подбросил эти сведения, чтобы подготовить Энджи к тому, что ребенка, возможно, придется отдать в другие руки почти без предупреждения. — В любом случае, когда умирают супруги-землевладельцы высокого ранга, а их ребенок остается в живых, его опекуном становится король. Король же, в свою очередь, может передать опеку тому, кто пожелает.

— Этот пьяный старикан в Лондоне? Да он способен отдать Роберта любому! — Имя ребенка было вышито на его вещах.

— Он не все время пьян, — утешил ее Джим, — Кроме того, вопрос об опекунстве над таким богатым ребенком, возможно, решает даже не король, а влиятельные люди из его окружения, такие, как сэр Джон Чендос.

— А сэр Джон любит тебя, — подсказала Энджи.

— Да, пожалуй, — согласился Джим, — но это только один голос. Более существенно, что король обо мне в целом хорошего мнения из-за истории с Презренной Башней, которая прибавила ему популярности.

Речь шла о появлении во множестве народных баллад, воспевавших спасение Энджи от Темных Сил, которое как раз и случилось в Презренной Башне. Этому способствовали Брайен, Aparx, валлийский лучник Дэффид ап Хайвел и Каролинус. Первые сказители, чтобы воспеть это событие, придумали вводную часть, повествующую, как Джим сначала встретился с королем и испросил разрешения на битву со злом в Презренной Башне. Король милостиво дал разрешение. Таким образом создавалось впечатление, что все сделано по приказу короля. Король это любил.