— Однако я всего лишь прошу вас, отправить часть ваших полков на границы и оберегать империю от нашествия врагов.

— Ваше величество, вы ведь отдаете себе отчет в том, что значит перебросить такое количество людей в другое место. Разместить их, кормить, содержать. Ваша казна выдержит такое испытание? В последнее время вы слишком много тратились на создание благоухающей мирной жизни. Пока казначеи вашего величества не научились добывать золото из воздуха.

— Это вложения, — стиснув зубы, опустился император до объяснений своих поступков. — Когда я закончу обустройство жизни моих подданных и введу новые налоговые реформы, они покроют все издержки.

— Они всего лишь вечно смердящее быдло, вряд ли жители нижних кварталов оценят ваши новшества. Им легче будет вновь опуститься на дно своего болота, чем платить за более цивилизованную жизнь.

— Ваше величество, — в первый раз за весь разговор взял слово Талал Дайонте, — Почти семьсот аров назад ваш мудрый предок, император Стеллар издал указ, где он призвал пятерых глав самых преданных ему Домов встать на защиту его интересов, быть подмогой и опорой ему и будущим наследникам. Как я уже сказал, ваш далекий прадед был очень мудр, и он понимал, что молодость и горячность еще никогда не доводили до хорошего. С тех пор опыт и знания стоят на защите трона и своего правителя. Мы прекрасно понимаем ваше стремление идти вперед и увековечить свое имя среди славных предков, но поверьте иногда лучше излить свой пыл на что-нибудь более мирное. Грядут Большие гонки, состязания, турниры.

Мальчики могут взять деревянные мечи и поиграть в войнушку, пока взрослые мужи будут заниматься настоящими делами.

Император застыл бледным изваянием. Лишь изящные крылья носа едва заметно трепетали от переполняющей его ярости. И тонкие пальцы судорожно сжимались, словно он физически пытался удержать в себе энергию стихий, которые прозрачными разгневанными змеями вились вокруг него.

— Если это все, о чем вы хотели нам поведать, ваше величество, позвольте нам откланяться.

Когда за советниками закрылась дверь, Димостэнис тяжело опустился на стул, положив руки на безупречную поверхность стола и склонив на них голову. Молчал Аурино. Тишина звенела. Выворачивала душу на изнанку. Давила. Тишина пролегла между двумя людьми, оставшимися в зале. Сводила с ума, но ни один из них не желал разрушить ее первым.

— Я дал тебе и твоей службе полномочия и власть, — тихий голос императора разорвал гнетущее безмолвие, — и все, что ты можешь дать мне в ответ — всего лишь твои предположения?

— Это не всего лишь предположения. Это куски одного единого целого. Просто пока я не могу их собрать и предоставить полную картину. Однако, ваше величество, я опасаюсь, что, когда это произойдет, будет уже поздно, — Димостэнис поднял глаза на правителя.

— Я просил тебя избавить меня от них! — Аурино не хотел слышать. Бессильная ярость, в которой он пребывал, не позволяла ему думать ни о чем, кроме пережитого унижения, — в последнее время ты наоборот только и делаешь, что даешь им повод тыкать меня своим вездесущим всесилием!

Дим задохнулся от возмущения.

— Если ваше величество недовольны моей службой, я подам в отставку, как только вы скажите, — отчеканил он, не опускаясь до оправданий.

Бешенство императора взметнулось, высвобождая энергетические потоки. Плетение остановилось прямо перед носом главного советника, сверкающее, переливающееся гранями всех стихий. Настолько разрушительное в своей сияющей мощи, что Димостэнис даже не сделал попытки закрыться от него. К тому же его аура, вновь принявшая свой обычный рваный вид, вряд ли справилась бы с таким выплеском силы.

Правитель Астрэйелля прикрыл глаза, и его поза стала чуть более напряженной. Нити плетения стали истончаться, освобождая друг друга, исчезли, растворились в воздухе, вспыхнув ярким пламенем в огневиках, развешенных по стенам.

Аурино медленно прошелся вдоль стола и остановился у карты.

— На севере все так серьезно? Наместник и в правду лишь формально признает власть императора? Если каждая квота вдруг захочет отделиться, то я и вовсе останусь без империи.

Димостэнис тоже сделал вид, что не заметил, как его едва не растерли между энергетическими потоками, и встал рядом со своим правителем.

— Если быть откровенным, — он чуть усмехнулся, — я, конечно, сгустил краски, чтобы попугать советников. Жители севера слишком инфантильны, чтобы самим что-то менять. Им нужен хороший поводырь, за которым они могли бы пойти.

— Ты считаешь, что Мюрджен может таковым стать?

Дим уверенно кивнул.

— Думаешь, у них хватит на эти силы?

— К сожалению, о долине у нас все также предельно мало знаний. Однако я знаю точно две вещи: они отнюдь не слабы и готовят нам что-то очень каверзное. Советники же так увлеклись нашими внутренними противоборствами, что не желают понимать на дне какой пропасти мы можем оказаться.

Аурино задумчиво обвел на карте пальцем небольшой участок суши, застывший в бесконечных водах морей, зажатый меж скал и называющий себя отдельным княжеством.

— Или понимают, — на его губах появилась жесткая складка, — и даже ждут, чтобы сложилась такая ситуация. На севере начнется бойня. Пограничные войска не справятся, и война распространится дальше. Я окажусь неспособным правителем, в очередной раз расписавшимся в своей слабости, а они в который раз устранят возникшую проблему.

Димостэнис молчал. Что тут скажешь? При таком раскладе, отчего самим советникам не организовать «маленький бунт» на севере, чтобы доказать свою нужность для государства?