Жердже открыл тетрадь и пробежался взглядом по написанному. Кивнул головой.

– Вот значит как. Это всё очень хорошо.

– Чем же? – поинтересовалась Нора, но отец, как обычно, только загадочно улыбнулся и пошёл к себе в мастерскую.

Тут на кухню вошла сонная Маша и села на стул, прежде чем сказать что–то. Она – почти полноценный член их семьи, поэтому совсем не стеснялась ходить перед отцом подруги, с которым чуть не столкнулась в дверях, в ночной одежде.

– Доброе утро, – улыбнувшись, сказала ей подружка, – ты-то что проснулась так рано?

– Тебя рядом не было, вот и встала, – девочка зевнула и протёрла глаза. Нора знала: вот сейчас пройдёт пару минут, и Маша снова станет самым активным человеком в этой квартире.

Так и случилось: отсидевшись на стуле и окончательно проснувшись, Мария сделала небольшую разминку и отобрала у подруги половник, отстранив её от готовки оладушек. Не хотела она больше сидеть без дела.

– И как тебе спалось? – спросила у неё Нора.

– С тобой – как всегда замечательно, – весело ответила девочка, – а потом мне стало холодно. Открываю глаза – тебя нет, а так и спать неуютно, – она ловко разлила очередную порцию будущих оладий по сковороде.

Подруга рассмеялась: иногда ей кажется, что Маша к ней привязана больше, чем она к Маше.

Ещё немного времени прошло, прежде чем завтрак был готов. Девочки переоделись в нормальную одежду и пригласили за стол Жердже, чтобы поесть всем вместе. Маша по-хозяйски достала из холодильника своё любимое варенье, которое сама же и привезла в подарок с поездки на море, и стала кушать с ним, в то время как Нора и её отец считали, что так будет слишком уж сладко. Но эта девочка большая сластёна: заливая сладкие оладушки вареньем, она запивала всё это чаем с четырьмя ложками сахара, а после ещё и не отказалась от молочного шоколада.

– Когда там у вас соревнования, говорите? – вдруг поинтересовался отец.

– Завтра, – ответила ему Нора, – я же говорила тебе ещё в пятницу!

– И всё-таки, мне нужно было уточнить, – он как будто что–то просчитывал в своей голове, – а во вторник у вас ничего не намечается?

– Кажется, нет, – девочка неуверенно посмотрела на подругу, но та только подтвердила её слова, – а что?

– Нора, нам пора вернуться домой, – неожиданно слишком серьёзно Жердже, будто уже всё решил и его решение не подлежало апелляции.

– Что? – переспросила дочка, которой показалось, что она ослышалась.

– Мы улетаем в среду утром. Я уже достал билеты.

– П–постой, куда это мы улетаем? – не понимая ничего, Нора слегка подалась ближе к отцу, взглядом требуя ответа. Но он как будто этого не заметил: встал и убрал тарелку за собой.

– Помоете тут, хорошо? – сказал мужчина и вышел в прихожую. Подружки встревожено переглянулись и вышли за ним.

– Нет, не хорошо! Что всё это значит? – Нора встала у самой двери и не дала пройти отцу, когда тот уже накинул пальто и взял зонт. Она продолжала требовательно смотреть на него, желая получить ответ здесь и сейчас, но он отпихнул её и, прежде чем выйти, сказал:

– Объясню всё вечером, когда Маша уйдёт домой.

– Нет, нет! Скажи сейчас! – девочка выбежала в подъезд за ним, но Жердже быстро спустился по лестнице, а преследовать его босиком было бы глупо, поэтому она остановилась и оглянулась на потерянную и побледневшую Машу. По её поджатым губкам стало понятно: она сейчас заплачет.

– Нас опять хотят разлучить, – еле слышно высказала их общую мысль Нора и крепко обняла лучшую подругу, у которой по щеке уже побежала слеза.

– Пожалуйста, расскажи мне, что он скажет, – попросила Маша дрожащим голосом, – может, он пошутил?

Они обе знали, что это не шутка, потому что Жердже никогда не был таким жестоким, чтобы шутить вот так. Впрочем, он никогда и не заявлял о чём–то уже решенном внезапно, он всегда говорил обо всех планах сразу, как только у него возникали мысли о них, но о возвращении на родину не было ни слова до этого дня.

Девочки стояли так ещё очень долго, а после целый день прошёл как–то тихо: они обе грустили, но не говорили больше об этом. Да и вообще почти не разговаривали: включили диск с мелодрамами на ноутбуке и смотрели, прижавшись друг к другу. Маша была необыкновенно молчаливой, и Нора чувствовала, что что–то внутри её подруги происходило. Вечером, перед расставанием, они снова надолго зависли в объятиях, но всё–таки, нехотя, разошлись: за Машей приехали родители и ждали её у подъезда.

Мысли о внезапном переезде и странном поведении отца мучили Нору и ночью – сна ни в одном глазу, только желание узнать у Жердже, что же происходит. Что-то случилось здесь, в России? Или, может, Норины родители вдруг захотели вернуть дочь? А может быть, у Жердже умер его собственный родитель и оставил ему большое наследство, которое надо получить? Время было уже за полночь, а он всё не возвращался. Нора волновалась и пила чай, чтобы успокоиться, но вот, наконец, замок щёлкнул. Девочка выскочила в прихожую.