— Ты пойдешь со мной, — продолжала Пегги. — Так он мне сказал. Я поведу фургон, а он будет держать Донни. Он сказал, что если я попытаюсь сопротивляться, или резко остановлюсь, или еще что-то… он… он отрубит голову Донни и… и б-б-бросит ее в окно. А потом убьет и меня. — Какое-то время она лишь плакала и терла глаза, не в силах выдавить и слова. — Вы… вы избавите нас от него? Пожалуйста. Я даже не знаю, почему…

— Это наша вина, — сказала Кэт. — Мы сделаем все, что он потребует.

— З-зачем он так поступил?

— Я не знаю. Мы взяли его попутчиком, потом попытались от него избавиться. По-моему, он сумасшедший.

— Как у нас дела с бензином? — спросил я.

— Чуть меньше половины бака. — Обернувшись к Пегги, Кэт сказала:

— Пойди и скажи Снеговичу, что у нас еле-еле полбака бензина. Мы не сможем проехать больше ста миль без заправки. Как у тебя дела с топливом?

— П-п-полный бак. Мы заправились в Инокеме прямо перед з-завтраком. Потом я п-пошла мыть руки… — Она снова зашлась в рыданиях. — Почему, почему мы все время попадаем в беды?

— Просто не везет, — выдал я. Кэт ткнула меня локтем в бок.

— Мы никогда никого…

За нами взвыл клаксон.

— Он хочет, чтобы я пошла назад, — прошептала Пегги.

— Скажи ему, что у нас плохо с горючим, — напомнил я.

— И еще скажи, что мы сделаем все, что он прикажет, — добавила Кэт.

— Хорошо. Ох. Спастб. Спасибо вам большое. Я сейчас.

— Будь осторожна, — напутствовала Кэт. И вдруг выпалила: — Нет, постой!

— Он разозлится, если…

— Скажи ему, что мы сожалеем о том, что произошло в «Кухне Люси»! Нет нужды вам страдать из-за нас! Скажи, мы больше не доставим ему неприятностей. Ладно? Мы подождем здесь, он может прийти и ехать дальше с нами. Мы отвезем его туда, куда он хочет, хоть на край света. Передай ему.

— Мне к-кажется, он вам не поверит…

Взвыл клаксон. Пегги вздрогнула, будто ее ударили.

— Передай ему, — повторила Кэт.

— Хорошо, но…

— Иди!

Пегги еще раз вздрогнула, кивнула, посмотрела на дорогу и неровными шагами пошла к фургону. Я провожал ее взглядом. Из-под ее сандалий взлетали фонтанчики пыли. Ноги, казалось, бесконечно поднимались к краю сарафана, трепещущего на ветру. Прямые светлые волосы свисали почти до талии.

Я искал глазами Снеговича, но солнце било прямо по лобовому стеклу фургона, лишая меня всякой возможности увидеть его.

Дойдя до фургона, Пегги замерла и открыла дверь водителя. Не став подниматься внутрь, она начала говорить. Потом надолго умолкла, будто слушая, изредка кивая. Наконец, она повернулась к нам и покачала головой.

— Он не пошел на сделку, — выдохнула Кэт.

— Еще бы, — пробормотал я.

— Интересно, согласится ли он на обмен заложниками?

— Сомневаюсь.

Пегги забралась в фургон, дверь захлопнулась за ней. Кэт, чертыхнувшись, принялась отстегивать ремень безопасности.

— Эй! — Я схватил ее за правую руку.

Она распахнула дверь.

— Отпусти, Сэм.

— Нет! Ты шутишь?

— Из-за меня они влипли!

— Но ты им сейчас ничем не поможешь!

— Пусти меня! — Она вырвалась.

Пришлось ловить ее за волосы.

— Ай! — вскрикнула она. — Черт побери! Прекрати, Сэм! Отпусти меня!

Фургон пришел в движение.

— Дерьмо! — заорала Кэт и обмякла. — Ладно. О'кей. Отпусти меня уже. Они уезжают. Дай я хоть дверь закрою.

Хоть я и был готов к хитростям с ее стороны, я все же выпустил ее. Она схватилась за ручку двери и захлопнла ее. Потом, не утруждая себя застегиванием ремня безопасности, вдавила газ. Мы быстро набрали скорость на шоссе и считанные мгновения спустя сократили разрыв между нами и фургоном Пегги до минимума.

Кэт бросила на меня быстрый сердитый взгляд.

— Прости, — выдавил я.

— Если бы не ты, он бы уже отпустил их.

— Не факт! Сама подумай. Он напал на них, украл их фургон. Они теперь знают его в лицо. Могут свидетельствовать против него. Они обречены, Кэт. Он не станет просто так, за милую душу, высаживать их на ближайшей автостоянке. Живыми — уж точно.

— Я бы сказала ему, что стану его заложником, и они бы поехали с тобой. — Она снова пронзила меня взглядом. — Это могло сработать, как думаешь?

— Могло бы, — признал я. — Уверен, он бы не упустил возможности наложить на тебя лапу.

— Лучше на меня, чем на тех детей.

— Позволь не согласиться.

Когда она снова посмотрела на меня, недовольство ушло из ее глаз.

— Прости. Я знаю, ты не хочешь потерять меня снова.

— Уж поверь, — буркнул я.

— В любом случае, сейчас уже слишком поздно выдвигать ему условия.

— И слава Богу, — сказал я. — Он мог оставить у себя всех троих. Или оставил бы тебя, а их убил. Как только он получит тебя — перестанет нуждаться в них.