— Что тебя так рассмешило? — спросила она, нахмурившись.

— Ты. Ты ведь слабо разбираешься в процессе оплодотворения, верно? Во-первых, я знаю, насколько ты была привередлива в своем отборе кандидатов. Подойдет лишь самый лучший. И женщина, с такой легкостью раздающая свою благосклонность, не сопротивляется самцу, когда тот ее целует, как это делала ты, когда я тебя нашел.

Свирепый взгляд несколько смягчил его ревность.

— Ненавижу тебя.

— Потому что я прав. Ты ведь не спала с другими самцами, я прав?

Ее рычание сказало ему все, и что-то внутри Джаро успокоилось.

Нетронута, за исключением его самого.

Отчаянная потребность оставить на ней свой неизгладимый след заставила его наклониться, и его лицо нависло над ней, поскольку ее губы были слишком соблазнительным искушением, перед которым не в его силах было устоять. Он поцеловал ее, свирепо отмечая ее клеймом самца, покоряющего свою самку и объявляющего ее своей.

Или, по крайней мере, все именно так и началось, но тогда ее рот приоткрылся, и из нее вырвались легкие стоны удовольствия, возбуждающие звуки, которые вскружили ему голову. Он скользнул языком мимо преград ее губ, пробуя ее сладость на вкус, и застонал, когда она нерешительно своим языком коснулась его в ответ. От ее невинной ласки он пропал.

Он накрыл ее обнаженное тело своим, расположившись своим телом между ее бедер, своим набухшим членом, еще покрытым материалом штанов, прижимаясь к ее киске. Ее бедра упирались в его твердость, умоляя его о большем.

И он намеревался засадить его в нее. Погружаться в ее глубины до тех пор, пока она ни о каком другом самце, кроме него, даже думать больше не сможет. Пока она не станет выкрикивать его имя в то время, как будет кончать на его член. Он будет входить в нее снова и снова, до тех пор, пока не засеет ее утробу, связав ее с собой безвозвратно.

Словно дождем из ледяного града, поток его мыслей пробился сквозь его вышедшее из-под контроля возбуждение. Испустив страдальческий рев, он скатился с ее приветливого тела и спешно вылетел из комнаты. Он протолкнулся мимо своих болтающихся в коридоре кузенов, которые пытались остановить его вопросами, выражающими их обеспокоенность. Проигнорировав их, он направился к командному центру, где резко плюхнулся в кресло, невидящим взглядом уставившись на большой обзорный экран.

«Да что со мной такое?»

Подобного рода поведение, не поддающегося контролю, и эмоциональный хаос нелогичны. Эйли была просто самкой — красивой, отважной, сильным воином — соблазнительницей. Он должен ненавидеть ее за то, что она пыталась украсть, или, по крайней мере, чувствовать безразличие, поскольку ему было плевать на все и на всех. Вместо этого, с тех пор, как он встретил ее, несмотря на их краткие встречи, он обнаружил, что стал думать совершенно по-новому. О том, что хочет того, чего раньше и представить себе не мог. Самое поразительное было то, что если он был бы искренне честен с самим собой, то он хотел, чтобы она осталась в его объятьях, в жизни и в постели… навсегда.

«Этому не бывать». Спаривание подобно кастрации, лишающей мужской сущности, ну, по крайней мере, такое у Джаро осталось впечатление, наблюдая, как его брат поддался любви. Он нашел его поведение настолько тошнотворным, что должен был немедленно уехать. Какому самцу захочется ухаживать за самкой?

Какой глупец захочет остепениться и каждую ночь получать удовольствие в одной и той же голой щели? Хуже того, зачем самцу в здравом уме хотеть детей, шумных маленьких существ, которые большую часть времени проводят, поглощая пищу, гадя и вопя во весь голос?

«И почему мне хочется иметь все это именно с Эйли? Я едва с ней знаком».

После Шиньи, шлюхи, которая уложила его в постель, раздвигая при этом ноги для всего полка, в котором он служил, он поклялся никогда больше не позволять другой самке захомутать его. Никогда больше не позволять другой шлюхе заставить его привязываться к ней.

«Тупой идиот». Видимо, его сердце не придавало этому никакого значения, потому что, несмотря на то, что Эйли пытался украсть его семя, и тот факт, что она лишь хотела, чтобы самец, любой самец, оплодотворил ее, он хотел ее — для самого себя. В то же время она не хотела его возвращения.

Умный воин от нее избавиться. Оставит ее на следующей же промежуточной станции, отпустив на все четыре стороны, дабы вернуть себе нормальную жизнь. Но, по всей видимости, Джаро унаследовал тот же дурной ген, который был и у его брата, потому что не мог этого сделать. Не хотел этого делать.

А может его одержимость просто связана с похотью?

Может, все дело в банальном факте, что она пыталась отказать ему в доступе к своему телу несмотря на то, что она использовала его собственное, что и делало ее такой заманчивой.