Я оборачиваюсь и вижу, что Джесси прислонился к стене с гитарой на коленях. Он одет в ту же одежду, что и вчера вечером, что заставляет меня чувствовать себя лучше, все еще находясь в своей форме. Но если я, должно быть, выгляжу как женщина, которая уже несколько дней живет на улице, то он выглядит так, словно только что сошел со страниц журнала «Роллинг Стоун».

— Типично, — бормочу я.

Его взгляд устремляется на меня, и выражение лица смягчается.

— Ты что-то сказала?

— О, что? Нет.

Его глаза сужаются.

— Ты хорошо спала?

— Наверное. А ты?

Он бренчит на гитаре.

— Я еще не ложился. Я написал песню.

— Неужели? Ночью?

— Да.

— Хм, я предполагала, что это занимает больше времени.

— Ты предполагала неверно. — Он делает что-то пальцами на струнах, что кажется действительно продвинутым или, я не знаю, просто звучит потрясающе. — Хочешь послушать?

Я сажусь на одеяло, скрестив ноги.

— Конечно.

Он переходит к какой-то сложной на вид игре на гитаре, которая включает в себя перебирание струн. Я начинаю гадать, есть ли в песне слова или он просто играет музыку. Но он отвечает на мой вопрос, когда открывает рот и поет.

Вот как, по-моему, звучит рай. Возвышенный с темными нотами, от которых крошечные волоски на моих руках встают дыбом. Его глаза закрыты, и он не выкрикивает слова, как я ожидаю, когда он играет на этих огромных аренах. Вместо этого он тихо поет, как будто укладывает спать ребенка.

Песня начинается тихо и почти печально, когда он поет о боли и сожалении. В некоторых частях песни он говорит о том, что хотел бы сражаться упорнее, хотел бы выстоять сильнее, и по мере того, как нарастает музыка, страсть его текстов в сочетании с его глубоким, хриплым голосом заставляет мои глаза наполняться слезами. Песня достигает кульминации, когда он поет о горящих старых книжках с картинками и пепле прошлой жизни. Его голос дрожит от таких эмоций, что я хватаюсь за грудь, чтобы мое сердце не разорвалось вместе с его. Его пальцы бьют по струнам так сильно, что я ожидаю увидеть кровь.

Нет никаких сомнений, почему Джесси Ли — всемирно известный певец и автор песен. Его страсть и талант запредельны.

Я прерывисто вздыхаю, когда песня замедляется, но тяжесть эмоций в его голосе не ослабевает. Он поет о пепле минувших дней, о будущем без пыток. После того, как его последний аккорд уносится ветром, Джесси открывает глаза. Он не кажется таким сломленным, как я ожидала бы от человека, вырвавшего свою душу и воплотившего это в песне.

— Как она называется? — спрашиваю я сквозь комок в горле.

— «Из пепла». Тебе понравилось?

Я выдыхаю и пытаюсь придумать ответ, который не включал бы в себя плач и слезы.

— Джастин Тимберлейк должен вернуть тебе музыкальную награду MTV.

Джэс разражается лающим смехом, который обнажает все зубы и заставляет плечи подпрыгивать.

— Дай мне его номер, и я верну её тебе.

Он приходит в себя.

— Держу пари, что так и будет.

— Это было... — Я прикладываю руку к сердцу. — Я это почувствовала. Все еще чувствую.

— Спасибо.

— Не благодари меня! — Я снова похлопываю себя по груди. — Это все ты. Ты действительно невероятный. Не думаю, что то, что я слышала по радио, заслуживает внимания…

— Бетани, прекрати. То, что ты помогла мне сделать прошлой ночью! Со стулом. Это дало толчок ко всему. — Джесси откладывает гитару, прислоняет ее к стене и подползает ближе, чтобы сесть на колени передо мной. — Прошлой ночью я сжег кучу дерьма. Мы с Беном поговорили. Я написал одну из лучших песен, которые когда-либо писал, и все из-за тебя.

Я облизываю губы и отвожу взгляд, внезапно чувствуя себя безумно застенчивой.

— Это не моя заслуга…

Джесси обхватывает мое лицо ладонями.

— Твоя. — Он прижимается к моим губам в простом, легком поцелуе. — Спасибо.

— Пожалуйста, — шепчу я.

Выражение его лица меняется с нежного на задумчивое, что заставляет меня ерзать на месте.

— Сколько сейчас времени? Наверное, мне надо пойти домой и принять душ. Мне нужно вернуться сюда в девять.

Он отпускает мое лицо и откидывается назад, выглядя немного ошеломленным и не в хорошем смысле.