– Вы нам теперь про себя расскажите!

– Ну а что, можно и про себя немного, ежели вам так интересно. Родом я отсюда, из этой вот деревни. Родители мои здесь жили, и их родители тоже. Деревня раньше больше была, после войны кто-то не вернулся, кто-то позже в город уехал, так часть домов и запустовала. А вот в последние лет двадцать и совсем жителей поубавилось: молодежь уезжает, делать-то тут нечего. И я тоже уезжал. Учился в городе, так там и остался. А получилось это вот как: все эти легенды про Степана очень меня занимали. Хотелось знать больше, как оно было на самом деле, с чего началось, чем закончилось. Вот и пошел я на исторический. И сразу для себя решил, что буду изучать всё про Разина, – Тимофеич сначала скромничал, но потом разошелся. Да и слушатели ему попались внимательные и любознательные.

– Летом пропадал здесь, на раскопках. А весь учебный год – в библиотеках да в музейных архивах. Я же, ребята, даже книгу написал. Попозже покажу вам ее. Так вот, после университета остался я при кафедре. А попутно работал в краеведческом музее. Ну и семью завел, конечно. С нею, правда, не очень сложилось. Бывает и такое, – дед вздохнул, и продолжил свой рассказ, -

И вот, что характерно, всё время меня сюда тянуло. На родной берег. Родители, когда постарели, хворать начали, я и перебрался обратно в деревню, в помощь им. И не вернулся уже. Мы с батей еще раньше дом затеяли строить большой. Отстроили, значит, всё как надо. И стали пускать на постой то археологов, то еще каких гостей. Так и пошло. Потом я еще что-то достраивал сам, чтоб посолиднее да посовременнее было. Вот этим и живу теперь.

– А семья Ваша как же?

– А никак. С женой у нас не ладилось еще пока в Саратове жили. Потом, когда уезжать собрался, она со мной в деревню ехать не захотела. Да я и рад, честно говоря. Сын ко мне иногда приезжает. Ну как, приезжает. Раза три за всё время, что я здесь живу. Созваниваемся иногда. У него своя жизнь, ему это всё неинтересно.

– Про книгу еще расскажите.

– Эх, засмущали меня совсем. Непривычно мне про себя рассказывать. Но раз такое дело – будет вам. Погодите минутку.

Тимофеич ушел, пошуршал в шкафу и вернулся, да не с одной, а с двумя книгами. Положил на стол одну, а вторую себе на колени.

– Рассказываю по порядку. Вот это моя книга. «Мифы и легенды Нижнего Поволжья». Здесь про Разина большая глава: и легенды, и достоверные факты, которые рассказывают о нижневолжском этапе его биографии. То есть, с того времени как он пришел в Астрахань с Каспия, и до того, как покинул Самару и двинулся к Симбирску. Написал я ее быстро, за год управился. И это в свободное от работы время. А вот материал для нее собирал много лет. Можно сказать, с детства. Тираж был небольшой, кроме узкого круга специалистов никто, наверное, про книжечку мою не знает. Но несмотря на это… – Тимофеич погладил обложку, задумался. – Благодаря ей я познакомился с одним замечательным человеком.

Ребята не торопили Тимофеича, хотя очень хотели продолжения. С каждой его историей становилось понятно, что самое интересное еще впереди. Что на этот раз он им откроет?

– А вот и вторая книга. Подарил мне ее Василий Макарыч, и собственноручно подписал: Николаю Егорову с глубокой благодарностью. Крепко жму руку. Василий Шукшин.

– Ничего себе, – охнул Антон. Как же Вы с ним встретились?

– А вот так. Василий Макарыч собирался кино снимать про Разина. Очень он им интересовался, всерьез. Собирал информацию в течение долгого времени, потом, когда многое уже было готово для фильма, проехался по его местам. Чтоб живьем всё увидеть, вдохновиться. И еще дособрать нужный материал. В Астрахани он много был, в Саратов потом приехал. Я был на тот момент молодым ученым-краеведом, и книга моя только-только вышла. Вот не помню, как Макарыч про нее узнал, через музей вроде как-то. В результате отрекомендовали меня ему в лучшем виде, встретились мы с ним, пообщались, а потом и сюда поехали вместе. Хорошо мы тогда посидели, поговорили. И о Степане, и так, за жизнь. Я-то молод был, Макарыч бате моему ровесник. Они отлично общий язык нашли, – дед выглядел счастливым и даже помолодевшим, он словно вернулся на 40 лет назад.

– А вот дальше вышло всё не по плану. Фильм снимать Шукшину не дали: зажали бюджет. А сценарий-то был уже готов. И он тогда его переписал, и сделал книгу. Ее все знают: «Я пришел дать вам волю». И когда она вышла, он мне прислал такой подарок, с автографом. Звал я его на рыбалку к нам, и он хотел, обещал приехать. Только вскоре его не стало.

– Вот это история… – вздохнула Даша.

– Мировой мужик был Макарыч. А какой актер! А рассказы какие писал! Повезло мне, ох повезло, что довелось с ним встретиться. Книга эта для меня самая большая ценность теперь.

На плите закипал чайник, а Тимофеич словно не слышал этого. Задумался, погрузился в воспоминания. Ребята не стали его тревожить, торопить. Даша сама разлила чай.

А ночью она не могла заснуть. Увиденное и услышанное за эти два дня никак не отпускало ее. Сокровища, призраки, кладоискатели – кино какое-то. Странным было то, что и она в нем уже тоже принимала участие. Даша мысленно отгоняла от себя весь этот шум, но он не уходил. А потом вдруг появился старик. И всё остальное тут же стихло, потускнело. Смотрит он задумчиво куда-то вдаль и говорит – сам себе и никому вокруг: «Сокровища они всё ищут… Хрен вам, а не сокровища! Не найдете вы тут ничего. Не отдам». Она только хотела сказать, что нет, нам ничего не нужно, но не успела. Старик исчез, или это сон закончился, или она просто не запомнила, что было дальше. Проснулась Даша от пения птиц, небо за окном светлело, рядом сопел Антоха. Она уткнулась носом ему в плечо и тут же заснула снова. А старик опять пришел, и стоял у кровати, и разглядывал ее: «Как же ты на нее похожа!»

«Даш, просыпайся!» – Антон гладил ее по волосам. «Сегодня тебя никто не беспокоил?»

Она сонно улыбалась и терла глаза. Странный сон не выходил у нее из головы. И самым странным было то, что он был очень настоящий. Этот старик, и его взгляд, так и прожигает тебя насквозь.

Надо было вставать. Впереди долгая дорога.

Тимофеич с утра пораньше организовал им завтрак: блинов собственноручно напек, за сметаной свежей к соседям сбегал. Мед тоже был местный, степной разнотравный. С собой в корзинку уложил им дед столько еды, что до самой Астрахани хватит, и маме останется. За эти два дня они так привязались друг к другу, что расставались теперь со слезами (особенно Даша, да и дед часто-часто моргал, чтобы скрыть и грусть, и эту соленую влажность в глазах). Казалось, что не просто так они встретились, словно связывает их что-то, роднит, но в силу времени и расстояния не виделись они долгое время. Договорились, что приедут еще. Будут звонить. И он будет.