– Папа, не так быстро, – стонал мальчик, не успевая за своим отцом.

Кенваль жмурился от боли в запястье, которое было сильно сжато каменной рукой отца. В конце концов, мальчик не выдержал и начал вырываться из мёртвой хватки сопроводителя. Сотар резко остановился и обратился к сыну:

– Что ты делаешь?

– Ты делаешь мне больно, – ответил Кенваль и достал кисть, когда тот ослабил мышцы рук.

– Что ты там видел?

Мальчик с недоумением посмотрел на своего отца.

– От чего ты так бежал? – вновь задал вопрос Сотар.

– Я ничего не видел, там было слишком темно.

– Чего ты тогда испугался?

– Я услышал грозный рык.

– Услышал рык? – переспросил царь.

– Да… Я этого не ожидал, и он был таким страшным, что я начал бездумно убегать от этого места.

– Ты стоял рядом с ней?

– С кем?

– С расщелиной.

– Да, я расположился прямо у неё. Я сначала не понял, что это, но потом…

– Никогда, слышишь, никогда туда не возвращайся, – прервал его дрожащим голосом отец.

"Он же уже говорил мне об этом. Зачем мне напоминать через такой короткий период?", – подумал Кенваль. Он снова безмолвно покачал головой, но в этот раз такой ответ не удовлетворил царя.

– Нет. Скажи это словами, – настаивал отец.

– Я больше никогда туда не вернусь.

Сотар пришёл немного в себя, однако мысли о том, что его сын мог попросту погибнуть не отпускали его.

В полной тишине они дошли до крепости.

– Боже мой, – в слезах произнесла мать и побежала к сыну.

Все приближенные стояли рядом и недоумевали от того, что происходит. Мальчика не было всего несколько часов, а они уже сошли с ума. Для Мидека образ Кенваля был особенно отвратителен. Он был бы счастлив, если бы царевич и вправду провалился в трещину. Грендель схватилась за его затылок и обняла так, что у него чуть не начали хрустеть ребра.

– Мам, мне же тяжело дышать, – хрипя еле выдавил Кенваль.

– Может довольно сентиментальностей? У нас общий совет Сотар.

Царь с тоской окинул взглядом своё дитя и отправился вместе с придворными в крепость. На зелёной лужайке оставались лишь мать с сыном.

– Ты в порядке?

– Да, всё хорошо, – смело ответил Кенваль.

– Почему ты убежал в лес? Ты же знаешь правила.

– Горацио меня вывел из себя. Я разозлился и расстроился одновременно. Я просто бежал вперёд. А когда успокоился, понял, что уже залез глубоко в чащу.

– Ты будущий царь Кенваль. Никогда не давай эмоциям взять над тобой верх. Ты должен принимать решения отбросив все чувства.

– Но как? Они постоянно одолевают меня. Я не знаю куда от них деться. Я постоянно злюсь, что папа давит на меня с престолом, расстраиваюсь, что не могу жить как остальные дети, и боюсь, что так и не оправдаю ваших надежд…

– О, Кенваль, – выдохнула мать и начала теребить его густые темные волосы на голове, – ты наша плоть и кровь. Мы будем любить тебя несмотря ни на что.

Глаза мальчика стали блестящими от слез, и он накинулся с объятьями на шею опустившейся матери. Все одежды молодого царя были пыльными и малость сыроватыми.

– Пойди переоденься и иди в трапезную, – сказала, Грендель, когда отлепилась от сына.

Кенваль смиренно посмотрел на мать и пошёл в свои покои. Он отвёл взгляд в сторону и увидел радостного Горацио, который всё еще играл в бацкак со всеми остальными. Его интерес к этой игре пропал вместе с дружеским отношением к ребятам. Если они хотят снова с ним общаться, то должны извиниться за то, что так поступили. В поступках Кенваля не было вины, и он это прекрасно понимал. Он же наследник царя, в конце концов. Мальчик дошёл до крепости и начал со скрипом тянуть на себя громадную дверь.

Сотар величаво сел на трон. Царские атрибуты он редко одевал, а если быть точнее только при аудиенциях с гонцами и послами других стран. Остальные власть имущие расположились вокруг деревянного продолговатого стола, который блестел от лакировки. Престол находился выше стола, чтобы никто не забывал, кто здесь единственный правитель.

– Нужно решить вопрос с Версахом, – начал Сотар, – они подняли сбор дани.

– Немыслимая наглость, – вскричал Мидек, – Мы, итак, платили почти одну четвертую от всего производства. Ну, и насколько они подняли в этот раз?

– До одной третьей.

Царь старался не смотреть на возмущенные лица соратников. Ему не нравилась вся эта ситуация, а наблюдать за недовольством приближенных лиц ему хотелось меньше всего. Его голова была повернута в сторону полуоткрытого окна, сквозь которое можно было наблюдать за коралловым закатом.

– Я предлагаю отказаться, – вновь вскрикнул Мидек, – это непозволительно. Наш народ, итак, живёт сводя концы с концами и если мы пойдём на это, то они начнут голодать!

– Что ты предлагаешь?