– Пойдём я тебя уложу.

Она аккуратно подняла его и повела в спальню. Большая упругая кровать и мягкая подушка уже заждались своего постояльца. Грендель помогла снять с него верхнюю одежду и накрыла одеялом. Он сладко укутался в него и закрыл усталые глаза. Что бы не произошло он всё равно останется её маленьким мальчиком. Грендель любила сына, любила всей своей сущностью и очень боялась, что когда-нибудь он отступиться от своих принципов и станет посредственным политическим деятелем, коим его видят другие. Можно ли сохранить человечность оставаясь у власти, когда на тебе лежит ответственность за тысячи людских жизней? Этот груз настолько тяжелый, что ломает под собой даже самый волевой характер. Он превращает все человеческие чувства в камень и обращает в прах все проявления сострадания, милосердия, любви. Жалостливый взгляд матери застыл на спящем сыне. Её сердце с болью сжималось. Мысль о том, чтобы Кенваль родился девочкой постоянно металась в её разуме. Тогда бы она могла с радостью наблюдать за взрослением своего ребенка, не опасаясь за его будущее. Но всё случилось так как случилось. И теперь ей оставалось только молится, чтобы Бог сопровождал и хранил его на всех путях. Грендель тихо встала с края постели и захлопнула за собой дверь.

К царевне подбежал харон и задыхаясь еле произнёс:

– Ваше величество… Там… Петория…

– Что случилось?

– Ей совсем плохо.

Она торопливо начала перебирать ногами. Длинное платье не давало ей делать большие шаги. Быстрые постукивания каблука скользили по всем коридорам. Одна из её самых близких слуг была тяжело больна. Лучшие лекари пытались привести её в чувства, но тщетно. Её бросало то в жар, то в холод. По лбу стекали капли пота. Стоны не прекращались уже несколько часов. В лихорадочном состоянии она видела какие-то образы и говорила с ними. Маленькая девочка сидела на полу рядом с постелью и повторяла одно и тоже:

– Мама, мама…

Но она не слышала её голоса. Бред полностью затмил разум, она растеряла остатки рассудка. Взбудораженная Грендель влетела в комнату и с её глаз начали наворачиваться слёзы. Это безнадежное состояние она встречала: её мать погибла в такой же агонии. Взгляд перекинулся на Элару, которая крепко держала руку Петории. Тогда она вспомнила себя, ту боль, которую испытывала, когда смотрела в застывшие глаза умирающей матери. Прошло уже много времени с того дня, но те переживания навсегда остались внутри неё. Никакое время не сможет их стереть. И когда она вновь столкнулась с этой ситуацией, то будто перенеслась на тридцать лет назад. Будто это она плачет у кровати и ждёт, когда мать поправиться. Ждёт, когда она снова улыбнётся и поцелует мягкими губами. Грендель прошла вперёд и села на стул рядом с Петорией.

– Держись, милая. – Проговаривал она сквозь скорбь. – Ты сильная, ты должна справиться.

Но та даже не поворачивала головы. Смотрела куда-то в сторону и шептала непонятные окружающим слова. Элара не должна этого видеть.

– Уведите её, – твёрдо приказала она прислуге.

– Что?! – завопила девочка. – Нет! Я останусь с ней! Не трогайте меня!

Двое харонов взяли её за руки и начали тащить из комнаты. Она сопротивлялась как могла: всеми силами пыталась вырваться из хватки, тормозила ногами об каменные выступы и просто кричала. Последнее не сильно ей помогало, однако воспринимать ситуацию спокойно она не могла. Элара не понимала почему царевна так поступает. Ведь это возможно последние минуты близости с самым родным человеком, а она их отнимает. Как только они вышли стража закрыла дверь снаружи.

– Цейден, вы давали ей измельчённый тиллидалар? – обратилась Грендель к лекарю.

– Да, жар всё равно не спадает.

– Эта болезнь так просто не отступит…

– Откуда вы знаете?

– Принесите новое полотенце на лоб и приготовьте ещё отвара.

– Да, ваше величество.

Цейден принялся за работу. Грендель сидела и всматривались в нежные черты лица своей подруги. Лекарь передал компресс и отошёл к стойке со снадобьями. Царевна аккуратно начала убирать пот со лба больной. Каждый раз, когда она чувствовала прикосновение ткани, то немного вздрагивала, будто её тыкали иголкой.

– Тише, родная, тише…

После того как влажность была собрана с лика Петории, Грендель сложила его четыре раза и обмакнула в чан с холодной водой, который располагался на деревянной тумбочке, прижатой к изголовью кровати. Цейден вновь напоил больную. Ничего не помогало. "Это какое-то проклятье", – прошептала Грендель.

– Что? – отозвался лекарь.

– Нет, нет, ничего.

Петория начала задыхаться и рвать на себе одежды. Воздух словно выкачивали из её лёгких не давая вздохнуть.

– Что с ней? – взволнованно спросила царевна.

– Я… я не знаю.

– Не знаешь? Разве ты не врач?

– Я никогда с таким не сталкивался.

– Боже мой, дай мне сил, – отчаянно произнесла она.

Руки Грендель крепко держали её за запястье. Ей оставалось только молиться: "О Всевышний, даруй исцеление этой женщине, прошу. Прояви свою милость и спаси её. Не оставляй её дочь расти без матери. Пусть она выздоровеет и…". В этот момент приступы прекратились. По крайней мере так подумали присутствующие. Мольба ведь могла дойти до Бога и Он, зная, что она хороший и любящий человек сохранил бы ей жизнь. Но не в этот раз. Цейден приложил ухо к груди Петории и вслушивался в сердцебиение, которого не было. Он с грустью поднял голову и посмотрел на свою царевну. Та, всё прекрасно поняла без слов. Они были излишне. Грендель сложила руки умершей крестом и оторвала клок волос для Элары в память о её матери. Теперь её частичка она всегда будет с ней, куда бы она не пошла. Возможно, это сможет облегчить тяжкое бремя потери родного человека. Связанные ниткой волосы она положила в карман. Петория была уже в лучшем мире. Трудно вообразить каково это. Однако она знала точно – её путь на земле подошёл к концу. Царевна поцеловала лоб усопшей и отправилась к дочери. Дверь была заперта, чтобы она не выбежала. Но это не наказание, это защита. Увесистый ключ начал шоркать замочную скважину, после чего прозвучал щелчок и дверь открылась. Элара лежала на кровати и рыдала. Как только она увидела Грендель, то вскочила и начала вопросительно смотреть на царевну.

– Она мертва.

Слезы снова покатились из её измученных глаз.

– Почему вы меня оттуда забрали?! – девочка бросилась к своей нежеланной гостье и начала колотить её кулаками. Она совершенно забыл о том, кто стоит перед ней. Но царевна всё понимала. – Я хотела быть с ней! Я хотела…

Она ласково обняла дитя и усмирила её возбужденное состояние. Худая и уже зрелая рука нежно скользила по затылку головы до конца шеи.

– Тебе не нужно было этого видеть. Смерть меняет людей. Особенно это сказывается на таких как ты.