– Маршрут до точки эвакуации экипажа построен, – рапортовал ХэлБи.

– Включаю трансивер анимотерии, – ответил капитан.

– Формирование сферы Оксима 25 началось.

– Сфера сформирована.

– Поехали! – после этих слов ткань пространства-времени вокруг корпуса начала искривляться и корабль отправился в путь. На главном экране при этом окружающее пространство действительно свернулось в некое подобие тоннеля с размытыми очертаниями и несущимися навстречу астрономическими объектами.

– Капитан, меня немного смущает, что вы произносите команды управления вслух, – произнёс ХэлБи.

– Это с непривычки. Мне в самом деле немного неловко молча управлять кораблём, если честно. Что я, механизм какой? – объяснил Рилвэйдж и, опомнившись, тут же добавил: – Извини, ХэлБи.

– Сравнение с механизмом меня вовсе не оскорбляет, сэр.

– Вот и отлично. Кстати, я сейчас испытал чувство внезапной эйфории, ХэлБи, как будто снова вернулся домой после долгого отсутствия, – поделился своими ощущениями от управления нейро-интерфейсом капитан.

– Я вас отлично понимаю, насколько это возможно в моём случае, – поддержал его соматид, – в былое время вы любили мостик больше своей каюты, капитан, а корабль действительно был для вас домом.

– Приятно вновь оказаться на борту в сознании и принять управление «Анимоном», – с теплотой в голосе произнёс Рилвэйдж. – Чувство ностальгии вызывает в памяти воспоминания о наших прошлых полётах с командой.

– Аккуратнее, капитан, как бы ваша головная боль снова себя не проявила, – предостерёг ХэлБи.

– Не в силах человека контролировать эти процессы, Хэлби, – с грустной улыбкой произнёс Рилвэйдж.

– В отличие от искусственных механизмов, капитан, – улыбнулся ему соматид и добавил: – Это отнюдь не является нашим преимуществом. Я бы дорого отдал, чтобы прочувствовать описанное вами.

– А как же твоё самосовершенствование, ты разве не сможешь развить в себе такие чувства? – спросил капитан.

– Боюсь, что нет. Если социальные аспекты были заложены в меня изначально и поддались разблокировке, то эти лежат в совершенно иной плоскости чувственного спектра и просто так их не развить, – с сожалением ответил ХэлБи. – Мои истинные возможности для меня загадка, как, впрочем, и у людей. Давайте сменим тему, – Рилвэйдж понимающе кивнул и спросил:

– Каково расчётное время прибытия в заданные координаты?

– При отсутствии отклонений от курса на текущей скорости время прибытия составит 5 часов 17 минут.

– Отклонений возникнуть не должно, мы всё предусмотрели, – твёрдо сказал капитан.

– Мы в открытом космосе, сэр, и довольно-таки далеко от дома. Местность не исследована, кто знает, с чем нам предстоит столкнуться здесь, – пояснил ХэлБи. – Вспомнить хотя бы аномалию Леви, нанёсшую нам столь значительный урон. Капитан, вам необходимо сосредоточиться, праздные разговоры как раз-таки могут явиться одной из проблем во время пилотирования, тем более вы недавно вышли из комы.

Слова ХэлБи вновь заставили Рилвэйджа задуматься о возможной причастности соматида к катастрофе на «Анимоне»:

«Мы вдали от дома вдруг натыкаемся на аномалию, существование которой возможно лишь в теории, корабль выходит из строя, команда эвакуирована, а я в коме. Не похоже это всё на трагическое стечение обстоятельств», – шестерёнки мыслей в голове Рилвэйджа закрутились с бешеной скоростью. – «Мы почти достигли цели и тут катастрофа. Сейчас корабль на ходу, и мы остались вдвоём, не ведёт ли меня ХэлБи в заранее подготовленную западню? Хороший вопрос, ответ на который я получу лишь дойдя с ним до конца», – голова капитана снова начинала болеть, но уже не так сильно, как в первый раз, поэтому он просто проигнорировал эту боль. – «Опять от меня ускользают какие-то важные детали и пока они не сложатся в более-менее ясную картину не стоит более акцентировать внимание ХэлБи на этом вопросе. А ведь он сейчас единственное разумное существо в целом космосе, помимо меня. Хотелось бы верить в его невиновность, что он не слетел с катушек как это уже случалось однажды, будто бы с компьютером ЭАЛ 9000 26 ».

Поток нахлынувших мыслей практически полностью заполнил его разум, что неизбежно могло привлечь внимание ХэлБи к изменившимся показателям состояния Рилвэйджа. Чтобы не допустить этого, он сделал глубокий вдох, задержал дыхание и спустя десять секунд выдохнул. Получив передышку, он с новыми силами, но уже с большей осторожностью принялся делать дальнейшие выводы:

«Последние десятилетия показали человечеству насколько многообразна жизнь во Вселенной: гнозцы, грюм-дарр, траулерианцы и другие. Компактность проживания оказалась настолько плотной, что представляется практически невозможным тот факт, что за время экспедиции «Анимона» мы никого не повстречали», – головная боль вновь дала о себе знать и перед взором капитана промелькнуло мимолётное видение, подробностей которого он, к сожалению, не успел разобрать. – «Что это было? Какая-то очередная вспышка из глубин памяти? Соберись, Дирк, в противном случае произойдёт рассинхронизация с нейро-интерфейсом, а это ХэлБи точно заметит», – он сосредоточился и постепенно упорядочил мысли и успокоился. – «Исходя из информации, хранящейся в архивах виртуальной рубки, нет совершенно никаких сведений о том, что предшествовало катастрофе, равно как и о ней самой. Будто бы «Анимон» стоял в доке и никуда не вылетал. Только информация, касательно эвакуации команды».

Из мыслей его выдернул ХэлБи:

– Капитан, судя по сосредоточенному выражению лица, смею предположить, что вас занимают какие-то мысли, – осторожно заметил он. – Не хочу вновь показаться навязчивым, но все же я предостерегаю от этого во время управления кораблём. После же мы вполне могли бы побеседовать.

«И вправду, какой навязчивый. Интересно, можно ли его деактивировать, а то у меня начинает появляться ощущение, будто я попал в лапы полиции мыслей: никакой свободы думать самостоятельно», – параллель с Оруэллом 27 напрашивалась сама собой.