В Лиррекле ходят легенды о Дневниках сноведений, записях живших некогда в городе ученых. За их находку объявляется неплохая награда, и Миднайт, которая как никто нуждается в токенах, начинает Поиски. Только куда они приведут девятнадцатилетнюю писательницу? И сможет ли она найти выход из лабиринтов, построенных собственным сознанием?
«Как течет время? Нет, только не надо мне сейчас рассказывать ничего про измерения, черные дыры и прочие парадоксы. Расскажи мне, как оно течет для тебя. Где та точка, до которой секунды как будто идут в обратном порядке, а затем, после ее прохождения, начинается твоя настоящая жизнь?
Когда ты впервые вдохнул и ощутил, как беспощадные потоки энергии Вселенной пронзают тебя в то же мгновение?..».
Закончив писать, прячу записку где-то посередине «Гадких лебедей» Стругацких и упаковываю книгу в подарочную бумагу. Лукаво улыбаюсь, предвкушая, как какой-то незнакомец найдет мой сюрприз в кофейне. Так я развлекаюсь: раз в неделю-две покупаю по книге оставляю в самых разных местах. Это мой способ побега от жуткой, съедающей все мое нутро скуки.
– Миднайт? – чувствую мягкое прикосновение странно-знакомой руки.
Оборачиваюсь. Это Мирра, моя бывшая одноклассница. В ней ничего не изменилось: все те же веснушки, похожие на капельки акварели, украшают загорелое личико; взгляд беспечный. Волосы Мирры, темные, блестящие, как у куклы, локонами спадают на открытые плечи. Желтый топ открывает веснушки и на бронзовых плечах.
Я натянуто улыбаюсь. С ней мы не виделись сто лет, но я бы с удовольствием не виделась еще столько же. И дело вовсе не в том, что она неприятна мне, нет. Некоторых людей просто хочется оставить на некой ступени своей жизни, более не возвращаясь к ним и к старому себе.
– А кто же еще! – я привстаю со столика, чтобы обнять девушку. От ее волос исходит настолько сильный запах кокоса, что у меня начинает кружиться голова.
– Как ты, котик? – искренне улыбается в ответ Мирра. Ее карие глаза так и излучают тепло.
– Да пока в поисках, – пожимаю плечами и усмехаюсь. – Но осталось немного. Денег, в смысле.
– Ах, да, ты же издала книгу! Совсем забыла. Тебе же еще тогда и шестнадцати не было?..
Я киваю и снова выдавливаю улыбку.
– Так-так! – картинно машет рукой Мирра. – Подожди, сейчас я сделаю заказ, и мы продолжим!..
Она удаляется к стойке, а я тем временем встаю и ищу укромное местечко, где можно было бы спрятать книгу. Поместив ее под декоративным кустом роз, возвращаюсь на место. Вот и Мирра присаживается с большим стаканом лимонада. Я вдруг осознаю, что на самом деле рада ее видеть.
– Что у тебя новенького? – с неподдельным энтузиазмом интересуюсь я, украдкой наблюдая за движениями ее тонких загорелых рук. Если бы они не были такими пересушенными от чрезмерных тренировок, их можно было бы назвать красивыми.
Мирра делает небольшой глоток лимонада и отвечает:
– Я все так же с Максом. Оба начали работать уже. У него небольшой магазин по перепродаже техники, я стажируюсь в отделе «Сайтси». Думаем взять машину через пару месяцев. Во-от и все, наверное.
«Сайтси» – местный оператор по продаже умных линз. И вот кого я меньше всего ожидала там увидеть, так это самую «сладенькую» девочку школы. В конце концов, не зря она получила такое прозвище. Такая мечтательная, обаятельная, солнечная… Казалось, если Мирра когда и будет работать, так это если вдруг захочет открыть собственную кондитерскую (всю школу она только и делала, что угощала нас своими пирогами). Эта девушка была рождена, чтобы дарить радость и красоту, чтобы быть счастливой и делать счастливой других.
Счастлива ли она? Звенящий голосок, прекрасное тело и необремененный взгляд говорили: «наверное». Но небольшие темные круги, тонкая кожа на лице и костлявых плечах так и норовили добавить: «наверное, нет». Мирре никогда не было суждено совсем угаснуть, уж не для этого она была рождена. Однако свет уже начал тускнеть, и вскоре – я не могла не думать об этом – эта девушка станет «всеми».
С другой же стороны, вот и взрослая жизнь. Такой она, наверное, стала бы и у меня, не свались на мою голову богатство в пятнадцать, которое вырвало меня из лап реальной жизни на четыре года.
– Здорово, – усмехаюсь я и тянусь за уже остывшим фильтр-кофе. Допиваю одним глотком. Холодным напиток кажется мне не вкуснее лекарства.
Мирра не замечает моего сарказма, но чувствует некую неловкость и поэтому переводит тему:
– А что ты, ищешь Дневники?
– Какие? – я хмурюсь, не понимая, о чем она говорит.
– Ну как же, их все сейчас ищут! – восклицает девушка в недоумении. – Быть не может, что ты не слышала о них. Уже второй год идет поиск.
«Все, чем я занималась в последние пару лет, было лежание на полу и самобичевание под песни на старом отцовском проигрывателе. Мне бы сейчас себя сначала найти, а потом уже чужими дневниками заниматься!» – подумала я. Вслух, конечно, не сказала, а лишь покачала головой.
– Так, я тебе все сейчас тогда расскажу! – Мирра оживляется в мгновение ока.
– Я вся внимание.
Мирра наклоняется к столику, приглушая голос:
– Это же те самые Дневники сновидений, о которых еще в классе восьмом нам говорила миссис Лозениц. Помнишь? На уроке математики.
Миссис Лозениц можно назвать одной из самых увлеченных людей, что я когда-либо знала. Каждая ее высказанная мысль, каждое движение так и выражало неугасимый энтузиазм, тягу к познанию жизни. Она мне нравилась, определенно. Кажется, чем-то она вдохновила на создание одной из героинь. Но в этом я не уверена: уж слишком сильно был затуманен мой разум в те годы.