Что еще более важно, комплекс не был хорошим местом для любого из них. Данте уже начал выезжать из города в командировки и по делам, и каждый раз его мысли возвращались к Дэмиену и его безопасности. Даже несмотря на то, что он уперся камнем ему в грудь, это было к лучшему.

— Это жуткое место, — пробормотала Рони, ее тонкие пальцы сжали его мышцы.

Она не ошибалась.

Несмотря на то, что это был ухоженный каменный особняк с красивыми газонами, он выглядел, как будто из триллера. А может, это просто туман, надвигающийся с приближением зимы.

— Пойдем, — Данте стряхнул с себя это чувство, толкнув кованую железную калитку одной ладонью, от холода металла по спине пробежала легкая дрожь.

Другой рукой он провел через порог свою девушку, с которой был уже три года. Рони была маленькой, почти как пикси. Едва доходила до его шеи, волосы были ярко-розового цвета и коротко подстрижены, полные жизни. Она была посторонней, которая знала о нем и его семье, и почему-то ей было все равно. Возможно, это бунтарь в ней, трепещущий при мысли о нем. Данте знал, что для него это именно так.

Он провел так много ночей, тайком встречаясь с ней, приводя ее в лагерь. Однажды один из людей его отца поймал их, и он показал ему палец, смеясь над случившимся. Было ли это незрелым? Да. Заботился ли он? Не совсем. Он заботился о Рони, испытывал к ней нежность, определенно любил заниматься с ней сексом, но он не был влюблен. Рони всегда бунтовала против отца, и тоже это знала, поскольку не раз сопровождала его, когда он тайком приводил ее в лагерь. У них были отношения взаимного бунта.

Идя по узкой дорожке к главному входу, Данте зорко огляделся, заметив в окнах несколько детей разного возраста, которые смотрели на них-одни с любопытством, другие с легкой враждебностью. Данте задумался о том, какую картину он должен им представить, высокий, подтянутый, одетый в черную дорогую водолазку, кожаную куртку и джинсы, волосы небрежно обрамляют его лицо, с розовой пикси на боку.

Он ухмыльнулся мысленному образу, когда дверь открылась и пожилая женщина поприветствовала их, уже ожидая, и повела на экскурсию.

***

Одной из лучших сторон присутствия его крыла на территории комплекса было уединение.

Зия всегда приходила в дом раз в неделю с прислугой, чтобы сложить продукты и убраться, в основном, когда он был на тренировке или в городе, изучая бизнес. Кроме того, он жил один, и ему это нравилось.

Он устроил на верхнем этаже своего дома художественную комнату, точно так же, как его мать сделала в главном доме. Вид оттуда был чертовски впечатляющим. Отсюда открывался прямой вид на озеро, коттедж Тристана и раскинувшиеся за ним холмы, покрытые лесом. Этим ранним утром, когда небо было огненной тенью, поглощающей черную ночь, он любил приходить в комнату.

Поставив дымящуюся кружку с кофе на рабочий стол, Данте посмотрел на детали, которые сделал за последние несколько лет. Самыми ранними предметами были гончарные изделия, практиковавшись до тех пор, пока его техника не была усовершенствована. После этого он начал играть с масками, с лицами людей, которых он видел, которые каким-то образом привлекли его внимание. Большинство из них были довольно ужасны, и он хотел разбить их, но видеть их было пыткой. И Данте был полон решимости совершенствоваться.

Усевшись на скамейку, он достал новую глиняную коробку, купленную в городском магазине, и начал ее мочить, пока на заднем плане играла Аудиокнига о Гарри Поттере и Принце-полукровке.

Ему нравилось работать ранним утром под звуки слов и естественный солнечный свет, наполнявший его студию, в одних боксерах. И он чертовски любил Гарри Поттера. Он долго не читал эти книги, но в конце концов сдался и теперь попался на крючок. Одна из вещей, которые ему больше всего нравились в фильме, — это то, что он был человеком, даже в волшебном мире.

Например, дружба Гарри и Гермионы. На самом деле это очень напоминало ему отношения, которые он видел между юным Вином и дочерью Зии. В течение многих лет он видел, как она сопровождала Вина, когда они тренировались на открытом воздухе, и он был доволен этой дружбой.

Он хотел иметь такого друга для себя.

Несмотря на то, что он был окружен людьми, у Данте не было ни одного человека, который был бы его. Брат, хоть и любил его до смерти, не был ему другом. И Рони тоже. И хотя он работал над Тристаном много лет, он тоже не был таким. Тристан в лучшем случае терпел его, в худшем был равнодушен — хотя после того, как сломал ему нос, он немного смягчился, когда дело касалось его. Его фамилия не позволяла ему иметь друзей в лагере. У королей, как постоянно напоминал ему отец, друзей не бывает. У них бывают враги.