И этот голос сказал, что эта спящая девушка очень важна. Год назад это превратилось в настойчивый шепот. Теперь это был рев.

Она была важна, и он не собирался игнорировать это.

Они только что привезли ее домой из больницы, и она заснула по дороге. Данте отнес ее в комнату и положил под одеяло. Он знал, что после смерти Рони стал более подавленным снаружи, идеальный принц для несовершенного Королевства, даже когда восставал внутри. Он просто научился лучше скрывать это.

Похищение Амары потрясло его. Он знал, что с ней было что-то не так в тот вечер на вечеринке, и отпустил ее, несмотря на то, что его интуиция продолжала настаивать, чтобы она рассказала ему. Он отпустил ее, и она была схвачена, жестоко избита, и он нес часть этого на себе. Они искали три дня, когда Тристан позвонил ему и сказал, что нашел ее в нескольких километрах от города.

Данте никогда не забудет тот момент, когда он вбежал в гараж, увидев ее, покрытую синяками, ожогами и кровью, завернутую в куртку Тристана, лежащую на столе. Ярость, которую он ощущал, все еще чувствовал, была черной дырой внутри его тела, всасывающей все в себя, расширяющейся, пока не стала единственной, текущей по его венам. Он спросил Тристана, что с ней случилось, и тот просто велел ему поскорее отвезти ее в больницу. Данте осторожно поднял ее, и она на секунду открыла свои прекрасные зеленые глаза, остекленевшие от боли, но узнавшие его, прежде чем рухнуть ему на грудь с доверием, которое лишило его сил.

Да, она была чертовски важна для него.

Данте откинул волосы с ее лица и, оставив ее дремать, вышел из спальни в уютную гостиную, где увидел свою экономку, стоявшую у окна и смотревшую на улицу.

Данте присоединился к ней, окидывая взглядом опускающиеся сумерки и особняк.

— Кто это сделал? — спросила она после долгого молчания, наконец, когда они остались одни и вдалеке от ушей.

Данте вспомнил допрос, которому он подвергал ее похитителя, пока Тристан жестоко расправлялся со своими приспешниками. Данте потребовалось несколько часов, чтобы сломить его, но он сделал это, с той черной яростью и местью за ту важную девушку с лесными глазами, которая вела его. Единственное, что он получил, было одно имя — Гилберт — до того, как мужчина умер. Тристан и Данте договорились держать это при себе. До тех пор, пока они не узнали правду, они говорили всем, что это была конкурирующая семья, пытающая свою удачу. Хотя это не устраивало его, так как она заслуживала правды, Данте солгал.

— Это была конкурирующая банда. Амара оказалась не в том месте и не в то время.

Зия глубоко вздохнула, прежде чем спросить его:

— Должны ли мы покинуть это место?Какая-то часть меня хочет забрать ее отсюда.

Данте покачал головой.

— Уже слишком поздно. Вы слишком долго здесь живете. Для вас обеих безопаснее оставаться здесь, на территории.

Она смирилась с этим, уже подумав об этом.

— Парень из коттеджа, спасший моего ребенка, — спросила она. — Как ты думаешь, ему понравится, если я буду убираться в его доме?

Данте почувствовал, как улыбка тронула его губы, представив себе, как Тристан видит на пороге дома экономку по материнской линии.

— Да, думаю, ему это понравится.

Она кивнула, повернувшись, чтобы посмотреть на него странными, красивыми зелеными глазами, которые унаследовала от нее ее дочь.

— Спасибо, Данте. Ты не должен был делать ничего из этого для нас, но я благодарна.

Данте положил руку ей на плечо и слегка сжал.

— Ей понадобятся все мы.

Ее мама покачала головой.

— Она ценит всех нас, но все, что ей нужно, — это ее сердце. Амара всегда была сильной, но такой доброй, какой я не думала, что могут быть люди. Раньше я думала, что сила должна быть пресыщена, пока она не научила меня другому. Она сильна, как сильна вода — она не кажется такой, потому что адаптируется, но она может просочиться в самую маленькую трещину и разбить самые большие камни с течением времени. С ней все будет в порядке.

Данте ничего не ответил, потому что не знал ее. Но он хотел узнать эту девушку с бесконечной силой. Он знал, что она была нежной, знал, что она широко улыбалась, знал, что у нее были самые уникальные, красивые глаза, которыми восхищался художник в нем, и он знал, что она, вероятно, не знала своей собственной силы. Он видел, как ломаются крепкие мужчины, видел, как раскалывается их разум, иногда именно он ломал их. Однако три дня, проведенные в руках ее похитителей, с пытками, которым они подвергли ее, не уничтожили ее. Её избили, да, но она все еще была здесь, живой и чувственной, вибрирующая с силой, которую она, вероятно, не осознавала, что излучает.

— Знаешь, это она много лет назад велела мне угостить тебя печеньем, — улыбнулась ее мама. — Я рассказала ей о смерти твоей мамы, и она сказала, чтобы я приготовила тебе сладости. Я никогда не думала об этом раньше. Ты тоже был совсем маленьким мальчиком. И каким-то образом она увидела это. Ее сердце всегда поражало меня.

Данте вспомнил, как Зия впервые пришла к нему с печеньем. Он был удивлен и немного подозрителен, но после последнего укуса почувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние годы.