Она только что застрелила человека, чтобы спасти его задницу. Она защищала его. Амара пугала его.

Блядь.

Он подошел к ней, когда ее колени подогнулись, а щеки были мокры от слез. Взяв пистолет из ее дрожащих рук, он поднял ее и перекинул через плечо, не обращая внимания на всю кровь, кроме той, что у нее была между ног, и подошёл к Форду.

Открыв дверь, он посадил ее на пассажирское сиденье, наблюдая, как адреналин и стресс привели ее тело в шок, и побежал вокруг, заводя машину. Выехав задним ходом, объехав одно из тел, он повернулся, чтобы посмотреть на Амару, и увидел, что она тупо смотрит в лобовое стекло.

— Амара, — позвал он ее, наблюдая, как ее глаза встретились с ним. — Как ты, держишься, малышка? — спросил он ее, сохраняя тихий голос и не сводя глаз с дороги.

Дежавю охватило его, когда он поехал в больницу тем же маршрутом, что и пятнадцать лет назад.

— На тебе столько крови, — заметила она слегка напряженным голосом.

— Я выгляжу горячим в крови, не так ли? — пошутил он с легким облегчением, когда она улыбнулась. — Хотя, если говорить о напитках, я предпочитаю шоколадный сироп, которым ты меня обмазала в тот раз, а потом выпила в позе шестьдесят девять.

Отвлекающий манёвр сработал, ее разум, как глина в его руках, доверчивый к его предложениям, формировался в том направлении, в котором он хотел.

— Мы повеселились той ночью, — вспомнила она, и ее глаза смягчились.

Ох, да, это была невероятная ночь.

— Мы можем попробовать еще раз, но позже.

Она молчала долгую секунду, пока они проносились мимо.

— Мы теряем ребенка, Данте.

Его хватка на руле усилилась, когда он ускорил машину до предела, его грудь прогнулась от ее слов.

— Не говори этого, Амара.

— Слишком много крови.

Ее тон смирился, и это ранило его.

— Да, и с тобой все будет хорошо, — сказал он. — Не смей сдаваться. Не сейчас. Не после всего этого.

— Я так устала, Данте, — прошептала она, и что-то в ее голосе заставило его сжаться.

— Я знаю, малышка.

— Я просто хочу спать.

Нет, это было нехорошо.

— Просто не засыпай, осталось еще немного, хорошо? Составь мне компанию. Мы почти приехали.

— Ты знаешь, — начала она. — Вначале мне снились кошмары об этом месте. Что кто-то снова привезёт меня туда, и я хотела умереть, прежде чем это случится.

Блядь, он хотел убить каждого ублюдка, который снова был замешан в этом.

— Но я никогда не понимала, зачем они меня похитили, — размышляла она, играя пальцами с краем окровавленной рубашки. — Я была никем. И все же они продолжали задавать мне вопросы, будто я так много знала.

Он позволил ей говорить, радуясь, что она не засыпает.

— Они спросили меня, должны ли они сообщить тебе, что твоя маленькая подружка с ними, — рассмеялась она. — Тогда я для тебя ничего не значила.

Она ошибалась.

— Ты всегда была чем-то для меня. Я просто не знал, что это было.

— Я даже не знаю, когда мои чувства к тебе изменились, — продолжила она, поправляясь на своем сиденье. — Знаешь, я раньше мечтала, что ты будешь тем, кому я подарю свой первый поцелуй. Но это была мечта. Ты был так далеко.

— Я больше нет тот, кем был раньше, — сказал он, и она повернула голову, чтобы посмотреть на него мрачными зелеными глазами.

— Ты спас меня от кошмаров тогда, и ты спас меня от них сейчас, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Спасибо...

Пораженный эмоциями в ее голосе, Данте не сводил глаз с дороги, взял ее окровавленную руку и поцеловал.

— Ты моя, Амара. Моя, чтобы оберегать, моя, чтобы защищать, моя, чтобы любить. Возможно, мы не являемся мужем и женой для всего мира, но я женат на тебе в своём сердце уже восемь лет. И что бы с нами ни случилось, мы пройдём через это вместе. Мы вместе построим нашу империю. Больше никаких побегов. Обещай мне.

— Даже если мы потеряем ребенка, и я больше не смогу для тебя родить?

Он крепче сжал ее руку.

— Даже тогда.

Сглотнув, она поцеловала его плечо.

— Больше никаких побегов.

Сказав это, он свернул на аварийную парковку больницы и помолился, чтобы его девушка и ребенок были в безопасности.

Глава 18

Амара

Они потеряли ребенка.

Но не потеряли другого.

Она находилась в больнице, лежала на белых простынях, пока Данте зашивали бок, отказываясь покидать, когда женщина-врач средних лет пришла с новостями.