Очередную ночь после скандала с Мисс я провела без разговора с Элей.

Мисс

Мне хотелось извиниться, хоть я и не понимала, в чём моя вина. Шаман вернулся вечером, а на протяжении всего дня со мной никто не разговаривал, потому я и заперлась в своей комнате, чтобы обо всём подумать.

В голову шли мысли о том, что мне нужно уезжать из дома, но тут же вспоминался мной недавно пережитый кошмар. Снова вернуться туда, где тебя почти уничтожили; к тем, кто тебя просто так сдал, чтобы решить свои проблемы; к той, кого я считала своей подругой, а она меня уволила по телефону, даже глазом не моргнув. Забавно, что перед тем, как уехать из города, именно она и потащила меня в бар, чтобы… Не помню. Видимо, мы слишком много выпили – я ничего не помню из того вечера, он выпал из моей жизни, – было только утро следующего дня. Уехать… Не так уж и страшны были эти дети, если подумать. Пугала только Эля. Впрочем, всё же больше верилось, что Снег врёт; а если он врёт, то Элю мгновенно становилось жаль: что она ему такого сделала, какой повод дала для таких сказок о себе? Наверняка мальчишеское самолюбие или что-то вроде того… Представить Элю убийцей – вдруг стало невозможным; больше она представлялась жертвой обстоятельств, замученная этими обстоятельствами до смерти, мечтающая вырваться из них раз и навсегда. Однако эта Эля тут же представлялась мне той ещё чудачкой: надо же обидеться на меня из-за того, что я не дала ей стаканом голову Вены проломить.

Мента весь день не было в доме, мне хотелось поговорить хотя бы с ним, заодно узнать, как обстоят дела с поиском моей машины. Смотря в окно, которое выходит во двор, я надеялась увидеть его, а видела только таявший снег, Шатуна, который на этот раз разметал воду по деревянному тротуару двора, несколько раз я видела Вену и Саблю, которые выходили курить и о чём-то говорили.

Обедать меня никто не звал, а я и не собиралась напомнить о себе, продолжая сидеть на кровати, я думала о том, в чём заключается моя вина, сравнивала себя с заключённым в камере. Наверное, действительно, оставшись наедине с собой, ты начинаешь вспоминать все свои грехи против себя и остальных, доходя до абсурда, возводя незначительные проступки в статус преступления. Побег из дома – сумасшествие, за которое должны отправить в психушку, общение с Элей – похищение, она не была с остальными, она была со мной, подслушивание разговора, общение со Снегом – трусость, ситуация с Элей – предательство, я не была с ней заодно в тот момент, когда слова Вены её явно задели, я заступилась за ту, кто её оскорбил. Мне всё стало понятно в этот момент, это случилось вечером, за пару минут до того, как в дверь постучал Шаман и пригласил в большую комнату.

– Я привёз тебе кое-что, надеюсь, тебе понравится, спускайся, – это было ненавязчиво, но стало отличным предлогом для того, чтобы выйти, встретиться с Элей и извиниться.

В комнате были все, было шумно и накурено, не было только Эли.

– Господи, зачем ты купил столько дисков? Мы теперь окончательно деградируем, будем сутками смотреть фильмы, – около огромной дорожной сумки сидел Вий, вытаскивая DVD-диски, складывая их на пол в стопку.

– Господи, Господи! – Шаман кривлялся, закатив глаза, противным и скрипучим голосом передразнивая Вия. – Твой Господи не способен дать тебе столько качественных фильмов, а вот я, – он выпятил грудь вперёд, расправив плечи, задрав голову, – всемогущий Шаман – всё могу!

– Тогда заткнись, если всё можешь, – прошипел Снег. – Где мой медиатор? – тут же спросил он, пока Шаман не успел снова открыть рот.

– Держи, – настроение Шамана испортилось, он с серьёзным лицом вытащил медиатор из заднего кармана джинсов и протянул его Снегу.

– Вы накурили в комнате так, что топоры со всего города сюда сейчас слетятся и повесятся, – в комнату зашла Эля, она стояла позади меня.

Снег готов был проглотить бычок, он искал, где можно потушить сигарету, в итоге сунул её в цветочный горшок около окна, сигарета из рук Вены исчезла сама собой, будто она и не курила, Сабля продолжила дымить несмотря ни на что, Шатун стоял около окна, потому ловко отправил бычок на улицу.

Замерев на месте, я намеревалась обернуться, чтобы быстрее попросить прощения, но она к тому времени оказалась около сумки Шамана.

– Отлично, где мой заказ? – посмотрев на сумку, потом на Шамана, спросила Эля.

– Бегает на улице, – ответил он, опускаясь на пол, чтобы, как и всегда, сесть около телевизора.

– Он что, такой большой? – подходя ко мне, совершенно не замечая, продолжала она.

– Нет, просто я подумал, что ему здесь не место, – пожимая плечами, ответил Шаман.

– Где его место, буду решать я, – огрызнулась Эля, решительно двинувшись к выходу из комнаты, мне пришлось посторониться, я едва не наступила на Шамана, чем и обратила на себя его внимание.

– О, – заметив меня, произнёс он. – Это тебе, – из внутреннего кармана своей толстовки он достал бутылёк и протянул мне. – Знала бы ты, сколько всего я перенюхал, прежде чем найти запах, которым ты пахла в первый день! – он ждал благодарности, а я не знала, как поступить. Флакон моих любимых духов обходился дорого даже мне, и я не понимала и не понимаю до сих пор, откуда у Шамана такие деньги, чтобы так запросто купить…

– С… пасибо, – промямлила я, не решаясь забрать бутылёк.

– Не стоит, это подарок, – он вложил флакончик мне в руку и отвернулся к остальным, потеряв ко мне всякий интерес.

В комнату влетела небольшая собака серо-коричневого окраса, Китя завизжала на весь дом, едва не упав на коленки, чтобы поймать животное.

– Какой он милый! Эй, иди сюда! – пёс беспорядочно бродил по комнате, уткнувшись носом в пол, нюхая каждого, кто попадался ему на пути, не собираясь реагировать на восторженные визги Кити.

– О, Эля, зачем тебе нужна эта псина? – Сабля мигом забралась на диван, поджав под себя ноги и смотря на собаку так, будто видит крысу.

– Мне нужно о ком-то заботиться, а кошек я не очень люблю, – Эля снова прошла мимо меня, на этот раз к собаке, которую забрала к себе на руки. Она держала пса, как держат грудного ребёнка, даже покачивала его – это и навело меня на мысль…

– Почему бы тебе не завести детей? – я не знаю, как это получилось, это просто были мысли вслух, о которых мне пришлось пожалеть ещё больше, чем за выхваченный утром стакан.