Он глотнул и отставил. Съел ломтик копчёного окорока. Снова выпил.

– Может, заказать нормальный горячий ужин, красавчик?

– Закажем уж сразу горячий завтрак.

Он подошёл к ней и дёрнул её за руку со стула. Она влетела к нему в объятия.

– А может я не останусь на завтрак? – и она положила руки ему на плечи.

– Не любишь кофе в постель? – недоверчиво приподнял он бровь.

– Вообще не люблю кофе, – и она капризно оттопырила губки.

– Тогда закажем горячий шоколад со сливками, детка, – шепнул он, целуя её в шею…

***

Морис убедился, что дверь заперта, и внимательно рассмотрел футляр. Простой деревянный пенал круглой цилиндрической формы. Но открыть сразу его не получилось.

– Внутренний боковой выступ. Надо потянуть, – пробормотал парень.

Он с силой дёрнул половинки в разные стороны, и футляр раскрылся. Внутри действительно был боковой выступ-крючок, мешавший свернуть крышку.

Морис с благоговением вытащил небольшой свиток старинной плотной похрустывающей бумаги и посмотрел на надпись. Это было не похоже на тот французский, которому его учил отец, да и завитушки мешали вникнуть в смысл.

– Я должен узнать, что здесь написано.

Он понимал, что должен показать это кому-то, и даже отдать находку хозяевам дома, но его охватило трепетное алчное чувство, какое охватывает искателей сокровищ при виде золотых монет, – чувство собственности, чувство обретения несметного богатства. И он решил ещё немного полюбоваться своим сокровищем – ну, хотя бы до утра. Сфотографировав записку, он сложил её обратно в футляр, припрятал и пошёл в душ…

***

Ханна поставила на стол две чашки чая с высушенными липовыми цветами, вазочки с мёдом и со сметаной, и блюдо оладий из кабачка, которые недавно нажарила.

– Вы устали. Как и я. Нам обеим стоит подкрепиться.

Сесиль снова огляделась в маленькой гостиной на втором этаже, и её взгляд уже не был таким затравленным.

– Это твой дом?

– Да. Моя прабабушка умерла несколько недель назад и оставила мне его в наследство. Я только закончила с уборкой, – и Ханна вздохнула.

– Мне жаль твою бабушку, – и Стефани коснулась руки Ханны.

– Ничего. Бабуля прожила девяносто пять лет.

– Сколько?

– Столько. И всегда говорила, что не следует торопить то, что неизбежно, и надо избегать того, чего делать не следует.

Они чуть улыбнулись друг другу и взяли по оладье, макнув их в сметану.

– Ну, так чего ты так старалась избежать? От кого ты бежала?

– От брата. Его послали, чтобы вернуть меня в семью.

– А ты не хочешь вернуться?

– Хочу, конечно, я очень люблю свою семью. Но сначала я должна кое-что выяснить, а они мне не дают. Вот и пришлось сбежать. А через пару дней я уеду.

– Куда? О, извини, мне не стоит лезть не в своё дело. Ещё чай? И ты можешь положить свой футляр на стол или на диван и поесть спокойно.

– Это ты меня извини. Ты спасла меня. Открыла дверь, когда все захлопнули.

– Видимо, я отдала долг судьбе, – Ханна пожала плечами.

– Как это?

– Этот дом, эта страна, моя новая работа – это для меня стало дверью в новую жизнь, которую открыла для меня бабушка и её окружение.

– А что за работа? Ты портниха? У тебя фартук и рукава в нитках.

– Да, я портниха. Сейчас занимаюсь небольшим заказом по пошиву скатертей для кафе. А вообще я начала изучать пэчворк. Хочу стать мастером и продавать вещи в этом стиле. Я и вяжу в лоскутном стиле.

– Значит, ты нашла себя?

– Нет пока, в этом и проблема. Я получила ремесло, но не уверена, что это именно то, что мне нужно. Знаешь, если бы бабушка не оставила мне этот дом, я поехала бы путешествовать, хотя тогда у меня ещё не было моей карты.

– Карты? Какой карты? – насторожилась Стефани.

– Я нашла её в старом диване в этой самой комнате. В пра-бабушкином дневнике говорится, что она нашла эту карту, когда ей было уже двадцать лет, но не смогла пройти по ней, так как только что закончилась Великая Отечественная война и в стране, как и во всей Европе, было неспокойно. К тому же, осталось только полкарты. Чай?

– Да какой чай? – выдохнула Стефани, – у меня же тоже есть полкарты! Она досталась нашей семье от одного из предков и хранится свыше ста лет.

Ханна поставила чайник на стол и недоверчиво покачала головой.

– Так не бывает.

– Бывает. Покажешь?

– Сначала ты. Это она? – Ханна кивнула на футляр, – кстати, как тебя зовут?

– Сесиль. Точнее, я Стефани Изабель Сесиль Леруа де Сандра. Моя семья, в общем, все они хранят какую-то тайну, но со мной никто не разговаривает.