– А это уже мое личное дело, профессор, вы любите контролировать наши жизни, но понятия не имеете о чувствах. Так вот, Латос хоть и не самый близкий мне человек, – поняв внезапную ошибку, запнулась я. Брови Раймонда сразу поднялись вверх. Ох, Софи, выкручивайся. – Все верно, он же эльф, он самый близкий мне эльф... И я уважаю его.

– И боитесь.

– Вы тоже не пушистый... – думала, Раймонд задохнётся от негодования, услышав, такое слово, но мужчина только громко выдохнул и, возможно, тихонько ругнулся. – Двойные стандарты у вас, профессор. За любого кера в моем окружении, корите, а сами при первой возможности на свидание зовёте...

– У кого ещё двойные стандарты, кера Софи!!! – сверкнул глазами, пытаясь утихомирить эмоции, срывающиеся магией с длинных пальцев. Маг, сжав руки в кулаки, пристально смотрел на меня, как я голодная ночью на котлету в холодильнике, и сгоряча выпалил. – Как с другими, так вы в пекло, а как со мной так даже... на свидание не хотите.

Мне вдруг стало неловко. Странно это все. Он мне по-своему нравится, рано судить о любви на всю жизнь, восемнадцать – возраст драм и романтический мечтаний, опасных обжигающих чувств... Тот возраст, который я должна была посвятить физике или Косте (но лучше физике), а тут передо мной вдруг стоит мечта по имени Раймонд, ее можно потрогать, ей можно на время отдаться, но разум, которым я всегда руководствовалась, предупреждает. Не сейчас. Нельзя. Не время. Не хочется так глупо попасться, а ведь Альман тот самый охотник. Причем настолько искусный, что я уже не различаю ту грань между реальностью и притворством. Свидание с ним – танец на граблях, маг в очередной раз убедится в моей слабости. Нужно искать компромисс – устроить танец с бубнами возле граблей, то есть попытаться остаться с ним друзьями, хотя бы куратором и керой, которую не отчислят…

– Свидание ученицы и профессора из разряда неправильного, – начала робко я.

– Думаете, кто-то из кер отказался бы? – усмехнулся Альман, явно вспоминая осаду своей комнаты. – Я прекрасно разделяю работу и личное, поверьте, поблажек не будет и осуждения тоже.

– И все же, профессор Альман, я не понимаю... Почему... Снова вы пытаетесь...

– Показать свою власть над вами, – улыбнувшись, договорил он. Сколько в этих глазах было понимания. – Таковы мои методы обучения, но впервые они принесли удовольствие. Мне хватает смелости сказать, смотря вам в глаза, вы прелестны, кера Софи, я не верю в ваши отношения с Латосом, вижу страх, беспокойство и постоянное смущение. А вам не хватает смелости даже слушать правду, смотря мне в глаза, вы постоянно их отводите...

– Детектор лжи, – пробубнила я, рассматривая шнуровку ботинок.

– Но это не так важно... – с тяжелым обреченным вздохом, произнес Альман, чтобы в следующую минуту снова перейти на повышенный тон. – Как то, что вы не слушали меня! Я десять минут объяснял свою позицию, а вы о чем думали, когда соглашались?!!

Парадокс, но о нем и думала.

– А вы… – начала я, исподлобья смотря на Альмана. Кажется, мне тут душу изливали, а я думала (о великий дух) о прекрасном теле мага. В таком и не признаешься! – Извините, профессор Альман, тяжелый день. Чтобы вы мне сказали, а я думаю, это было очень рационально, взвешенно и умно, согласиться не могу.

Надеюсь, последствия не приведут к глобальным разрушениям на территории академии. Ох, Софи, посмотри на Альмана, он ведь как закаленная сталь, не раскрошится после первого отказа.

Альман не стал настаивать или опускаться до угроз, но выглядел весь оставшийся вечер отстраненным. Он стал относиться ко мне серьезней, чаще разглядывал лицо, больше всматривался в глаза, казалось, даже следил за движениями, мимикой, частотой дыхания. К концу рабочего времени, внутри зародился еще один комшар – по тому, как я ем печенья, макая в чаек, он опознал во мне настоящую землянку. До конца вечера мне было не по себе, он не произнес ни слова даже когда провожал до общаги.

– Это что, идарийский червь?! – только и сказала Раймонд, увидев под окнами нашей общаги, копошившегося в листве червя. Кстати, последний, распознав во мне похитительницу, начал пузыриться. – Вы знаете, откуда он здесь?

– Понятия не имею.

Но это склизкое существо, не замечая моих подмигиваний и шиканья, обиженно раздувал склизкие пузыри, грозясь бросится в ноги. Обычно черви не проявляли агрессию и не запоминали никого, но мой червь, это чудо природы, один на миллион, не страдал амнезией. Миленький, пожуй гнилушки, иначе нам всем будет плохо…

– Это же исчезающий вид… – продолжал Альман, не желая уходить.– Это не его среда обитания. Как часто он тут бывает?

– Первый раз вижу, – врала я и косилась на дверь.

– Но вы ему явно не нравитесь… – Раймонд рассматривал копошившуюся кучку, которая заботливо собирала слизь, чтобы пульнуть в одну девицу. – Они ведь так защищаются в дикой природе.

– Если что, я и там не была, – сказала, осторожно заходя за спину Альмана. Не очень хотелось прийти в комнату оплеванной, хоть червь был размеров с небольшую кошку, плевался он как порядочный двугорбый верблюд. – Я вообще не умею охотиться.

– Охотно верю, – кивнул Альман, смотря на часы. – Нужно сообщить Гугинусу об этом, а вам пора в кровать. До комендантского часа пять минут.

Я уже вздохнула с облегчением, но Раймонд не торопился уходить, только смотрел, сжимая губы, будто не желая оставлять в памяти о вечере воспоминание с червем.

– Кера Софи, – начал он, сверля меня взглядом. Я, конечно, не видела его глаз, слившихся с темнотой, зато ощущало телом, как голос пробирался под кожу, – хотя бы не станете отрицать наше притяжение?