– Премного благодарна за дозволение, – достаточно резко отозвалась я. Альман только усмехнулся, а я тихонько прошептала. – Мой личный демон.

– Еще нет, и у меня причин для злости гораздо больше. Надеюсь, вы поймете, моя жестокость оправдана, – также тихо шепнул он, возвращаясь к себе за стол и кидая изредка на меня свои пристальным взгляды, от которых кровь в венах превращалась в лаву. Да, верно, Софи, он действительно разделяет поля битвы, и только оставшись наедине с тобой, будет играть другую роль. Его взгляды гораздо сложнее перенести, чем удары магии.

Не помню себя, но как-то я выдержала четыре часа в комнате с Альманом. Он ничего не делал, но ожидание чего-то надвигающегося повисло в воздухе, и сделало из меня параноика. Я старалась тихонечко сидеть в кресле, читая книгу, зато когда попыталась встать, поняла, что при всем желании смыться, сделать того не смогу. Силы переполняли меня, рвение сочилось наружу, воля блистала в глазах, только даже палец не шевельнулся. Альман уже с интересом посматривал, грозясь предложить помощь. Наверное, именно это помогло мне встать, с гордо поднятой головой выйти из кабинета и привалиться к стене. Мне кажется, я не шла, а ползла…

Стоило открыть дверь собственной комнаты, упала лицом в пол. Элле оставалось только потыкать в меня палочкой, попробовать донести до постели, но ведьмочка позвала тяжелую артиллерию – Серафимыча. Старичок под мои кряхтения совершил обход бездыханного тела и поставил диагноз:

– Плоха девка, а ей еще рожать, – вздохнул старичок, поглядывая на Эллу. Та намек поняла и принялась что-то искать в своем сундуке. Презент пришелся по вкусу домовому, посему он хлопнул мне по плечу. – Сделаю из тебя новенькую, ты уж как-нибудь соберись, для последнего броска.

– А вы уверены, что это хорошая идея? – спросила я, пробираясь через кусты к учительскому корпусу, точнее к небольшой пристройке рядышком. По словам домового, лучшая исцеляющая процедура для оздоровления ­– это банька, а лекарство – дубовый веничек. – Керам запрещено туда заходить, если нас поймают, то…

– Нас не поймают…Ты не сумневайся! Никакие лекари не помогут, послушай домового, который наблюдает за вами уже сотню лет. Хилые нынче керы пошли, потому что здоровье не укрепляют…, – махнул рукой домовой, доставая ключ и отпирая заветную дверцу. На меня повеяло сосновым запахом сруба, будто снова очутилась в деревне у бабушки. – Я обо всем договорился с хранителем бани, Архипка в доле, дельный парень, не подведет. А преподаватели отродясь так поздно баню не затапливали.

Я вздохнула, и хоть знала, что в баньке никого нет, но опасливо огляделась, прежде чем стянуть форму и завернуться в полотенце. Серафимыч, подпрыгнув, надел на меня шапочку с кричащей надписью «баня парит – силу дарит», будто купленную только что в супермаркете. Не успев лечь на полати, спины коснулся горячий веник, что я аж взвизгнула. Домовой то и дело подливал какие-то смеси, приговаривал неведомые заклятия, которые я с трудом различала, а потом ушел за исцеляющим травяным настоем.

– Ладно, мне кажется, хватит, – сказала я, окунувшись в кадку с головой. – Пора сваливать.

Серафимыч уже бренчал утварью в предбаннике, спешно все переставляя. Откинув волосы, заткнула покрепче край полотенца и, придерживая шапку, открыла нараспашку дверь. Пар заполонил прохладное помещение так, что я не сразу могла разглядеть предметы. Волосы налипли к коже, щеки нещадно горели (представляю, какими красными они были), кожа покрылась мурашками, а полотенце нещадно сползало по влажному телу. Видеть бы, куда наступать, а то ведь поскользнусь и растянусь на кафеле…

– Ух, ну и парок, – крикнула я, пытаясь рукой разогнать клубы пара. Что-то с головой не то, Серафимыч какой-то странный.– Кхе.

Слезы выступили на глазах, и кто-то повыше домового роста протянул полотенце. Наверное, Архипка пришел на помощь. Протерла глаза, прижала съехавшее полотенце ближе к себе, нервно сглотнула. Какой позор! Что сказать? Ванну перепутала?

– С легким паром, – произнес Альман, ничуть не меньше удивлен моим возникновением в клубах пара. Я металась не в силах придумать пути отступления, а мужчина сменил гнев на милость и просто без всякого стеснения и прежнего самоконтроля пожирал меня взглядом. Он даже отошел в сторону, облокачиваясь на дверной косяк и наблюдая издалека. – Вы уже уходите?

– Ага, – кивнула я, хотя не знала куда. Не в полотенце же по всему кампусу идти в общежитие, а переодеваться при Альмане смерти подобно. Конечно, в казармах разделения по полу нет, как и нет стеснения, но это ведь баня, а я не солдат. – Отвернитесь, пожалуйста.

– Ах, извините, конечно, – усмехнулся он, продолжая впиваться взглядом в мое тело, хотя ощущение было такое, будто впивался он в обнаженные ключицы губами…пока мысленно. – Я отвернусь, и вы снова исчезните. С вами, кера Софи, постоянно нужно быть начеку…