— Теперь это ваше, мисс Эржебет. Чувствуйте себя, как дома.

— Лиза, — отозвалась я, обернувшись к ней.

— Как скажете, мисс, — кивнула она, склоняя голову в поклоне. — Тёмных ночей, мисс Эржебет.

— Лиза! — повторила я несколько громче. — Обращайтесь ко мне так, а не иначе.

— Лучше бы тебе забыть своё прежнее имя, деточка, — сказала демоница, выпрямившись. — Поверь, лучше оборвать связи сейчас, тогда будет проще распрощаться с прошлым.

— Но я не хочу с ним прощаться! — разозлилась я, хотя женщина всего лишь выполняла чужой приказ и не была виновна в моих бедах.

Это всё Ребекка, решившая, что новое имя подойдёт мне больше прежнего. Что ж, придётся показать, что я не настолько безобидна, как она решила при первой встрече.

— Зовите меня, как хотите, мне плевать, — сказала я, успокоившись так же быстро, как до этого вспыхнула. — Как вас зовут?

— Эдилтрудис, — её голос нисколько не изменился, будто не я только что орала на неё. Интересно, как быстро она донесёт на меня Ребекке?

— Тёмных ночей, Эдилтрудис. И извините за… я не хотела повышать на вас голос.

Она кивнула, принимая извинения к сведению и вышла, закрыв за собой дверь. Походив по комнате и потрогав всякие безделушки руками, что свидетельствовало о нервном напряжении, я заставила себя сесть на пуфик перед журнальным столиком, на котором стоял поднос с чайником, молочником и тарелкой, полной разнообразных пирожных. Я мысленно поблагодарила Дьявола (вряд ли сие возможно без его ведома) и накинулась на еду, будто не ела несколько дней, хотя прошли всего лишь сутки. Утолив голод, моё настроение заметно улучшилось.

«Ух, щас спою!»

На Земле я любила петь, по выходным мы с подругами выбирались в караоке и горланили песни до самого утра. Пожалуй, мне будет этого не хватать. Интересно, как родственники и друзья отнеслись к моей смерти? Сожалеют ли об утрате или совершенно ничего не почувствовали, когда им сообщили эту новость? Когда умер дед, я не испытала грусти, хотя всячески пыталась её симулировать. Младшая сестра рыдала в голос, брат молчал несколько дней, я же отчаянно скрывала радость, что мой главный мучитель, лежит в гробу и больше не сможет бить меня ремнём за нежелание бежать пять километров с препятствием в противогазе и с тяжёлым мешком на плечах. Может, поэтому я и попала в Ад, потому что желала ему смерти и не капельки не сожалела, когда он наконец-то покинул этот бренный мир?

Тряхнув головой и выбросив из мыслей образ деда, я поднялась на ноги и направилась к двери на противоположной от кровати стороне, за которой обнаружилась ванная комната. Может, хоть отдых вернёт мне хорошее настроение? Набрав полную ванну, я скинула одежду и залезла в горячую воду, однако легче не стало. Полежав минут пятнадцать, я вымыла волосы и замоталась в полотенце, оставив вещи лежать на маленьком столике.

Ещё одна дверь обнаружилась за занавесью и вела в гардеробную. Кто бы мог подумать, что отдельную комнату для одежды я смогу получить, только умерев? Ирония судьбы, не иначе. Столько тряпок у меня не было даже при жизни. Платья, костюмы, брюки и блузки, нижние бельё и, конечно же, обувь будто бы просили, чтобы я их примерила, да только радости не вызывали. Мне было всё равно на материальные ценности при жизни, после смерти эта моя особенность только усилилась. Я бы больше обрадовалась небольшой, но уютной спальне, чем этим королевским покоям, в которых не было ничего, кроме холодного величия, больше подходящим всё той же Ребекке, нежели мне.

Отыскав на полках пижаму, я переоделась и вернулась в комнату. Еды на столике уже не было, однако обнаружился графин с водой. Осушив полстакана, я разобрала постель и легла, накрывшись одеялом до самого подбородка.

«Меня зовут Елизавета Ракитина. Мне тридцать лет. Я живу в Москве и работаю врачом-анестезиологом в городской клинической больнице. Я каждый день спасаю людей, потому что в этом моё призвание. У меня большая семья, и пусть мы не общаемся так часто, как следовало бы, я их всех очень люблю. Однажды я вернусь, чтобы сказать им всем об этом. Я вернусь, чего бы мне это ни стоило».

Глава 3

Утро началось с непонятного звона, заставившего меня подскочить на месте в поисках странных звуков, будто кто-то пытает звонаря на колокольне. Сначала я даже не поняла, где нахожусь, ведь на мою спальню это было мало похоже. Свою квартиру я любила, а учитывая то, что досталась она мне с большим трудом, давало повод для гордости. Пусть она не была такой большой, как у старшего брата, не находилась в центре, как у родителей, и не обставлена по последнему писку моды, как у младшей сестры, но была моей.

Толку только от всего этого теперь. Я хотела быть независимой, что отдалилась от своей семьи, влезла в долги и попала в Ад. Лучше бы и дальше продолжала жить с родителями, выслушивать нотации матери по поводу отсутствия у меня мужа и детей в мои тридцать, а так же бесконечные сравнения с младшей сестрой, у которой это всё уже было. То, что мой брат в свои тридцать два женат не был и не собирался, мать не смущало. «Он же мужчина, — говорила она, возведя глаза к потолку, — и ему совершенно не обязательно жениться прямо сейчас. Даже в пятьдесят лет он остаётся желанным холостяком, деточка, а вот женщине после тридцати намного сложнее найти приличную пару, остаётся лишь всякий залежалый неликвид, от которого не будет хороших детей».