Том 3. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть II. Соль
В современной России идёт процесс переосмысления базовых духовных ценностей и поиска новых точек зрения на множество разнообразных традиций как русской, так и мировой культуры. Пристальное внимание обращается на восстановление и изучение казачьих традиций. В последние годы культура казачьего Спаса становится всё более популярной. Многие стороны этого уникального явления – загадка. Данное сочинение посвящено комплексному изучению казачьей традиции – от основ мировоззрения до практической обрядовой сферы повседневной жизни. Книга создана на основе живого общения с носителями устной традиции казаков, сравнительного анализа классической этнографии ХIХ–ХХ веков и написана «сказительным» языком. Работа адресована всем интересующимся русской этнографией, прикладной социальной психологией и казачьей культурой, неравнодушным к возрождению и сохранению самобытных традиций России. Во второй части – «Соль» – затронуты краеугольные камни Спаса, на которых выстроена эта «хитрая наука» наших предков.
О составе душевном, или «нутрянней людине»
Быть может, и дружбу мы также забудем,
И ты дураком меня, друг, назовёшь!
Не всё ли равно?! – Мы словами лишь судим,
А в душу заглянешь – души не найдёшь!
Омар Хайям
«Нутрянняя людина» в видении наших предков являлась прямым отражением окружающего их мироздания. Человек, как и наш мир, есть совокупность и нераздельное единство трёх ярусов и четырёх начал. Суть наша («глубина»), учили предки, Триглав представляет. Живут в нас три брата: старший брат – Дух, частица Божия, средний – душа, а младший – чувства, телу присущие. В повседневном нашем состоянии старший брат спит, средний руководит, а младший и вовсе доверчивый дурак, и нет между ними согласия. Только сплотив братьев воедино, то есть овладев тремя «головами», человек получал разного рода Силы: земную, небесную, огненную и водную. И уже совладав с этими силами, он становился истинным творцом самого себя. Всё это сказано о душе человеческой.
«Нутрянняя людина», её ещё называли келейником, хоть и тричастна, но части эти – как части целого. Младший брат в этом человеке – что руки и ноги. Это плоть келейника. Средний брат – что безыдь. Это внутреннее «нутрянней людины», то есть совокупность тех сил, которые можно на звать соками, или токами внутреннего человека, его кровь. А старший брат – это серёдка, или сердце нутрянней людины. Вот и выходит, что келейник и с телом, и с безыдью, и с сердцем. Чем не людина?
Душа для наших предков представляла особую ипостась, которая обеспечивает жизнь человеческую. В ней они видели нечто отдельное от тела, имеющее своё самостоятельное бытие. Душа вечна! После смерти она переселяется в загробный мир.
Раньше считали: как сапожник, так он последний человек, ругатель и пьяница. А этот сапожник был справедливый. Другому дай кожу – он её украдёт и деньги не отдаст. А наш сапожник был честный. Вот он помер, и его душа попала в рай. Стоит у ворот апостол Пётр.
– Нет Бога дома! Садись и жди, а пока расскажи: как ты жил на земле? Крал ли?
Сапожник говорит:
– Только то себе оставлял, что с-под ножа падёт.
– Ну, коли так, сядь за эту дверь и жди.
Стал сапожник в угол и ждёт. Видит – стоит скамеечка маленькая. Взял он её и сел в уголок. А скамейка была Богова – Бог садится на своё место, а на скамейку ноги ставит. Сел сапожник на скамейку, и вдруг целый мир увидел. И жену видит. Та бельё полощет в речке. Взяла и повесила сушить. И домой пошла. А другая баба подошла да давай бельё воровать. Осерчал сапожник и заорал:
– Ты что делаешь? Ты чужое бельё воруешь?!
Но баба не слышит. Как схватил скамейку и как пустил в бабу! Тут Бог назад вернулся. Сапожник успел спрятаться за дверью. Сел Бог на место, видит – скамейки нет.
– Ну, говорит, ищите её, куда она делась?
Разбежались ангелы, ищут скамейку. Увидели сапожника:
– А ты что тут делаешь?
– Да меня святой апостол Пётр впустил сюда.
А Бог говорит:
– А где моя скамеечка?
Сапожник всё и рассказал. Бог говорит тогда:
– Если бы я был таким, так мне бы, на землю глядя, и сидеть не на чем было. Всю мебель бы вниз побросал…
И отправил сапожника обратно на землю.
Правда, дальнейшая после земного бытия судьба души в народном воззрении, в отличие от церкви, виделась неоднозначно. У славян этот вопрос оставался всегда открытым. Среди верований, не обнаруживающих прямой зависимости от книжных источников, к наиболее распространённым объяснениям дальнейшей судьбы души является её переселение в новорождённых: «Как человек помрёт, душа его наделяется другому». Отголоски подобных реинкарнационных представлений среди славян сохранялись вплоть до XIX века: по украинским поверьям, человек после смерти бывает поочерёдно насекомым, птицей, зверем, рыбой, а затем снова возрождается человеком. В конце XIX века у белорусов существовало верование, что душа умершего через 40 дней после смерти помимо отправления в рай или ад может быть переселена для искупления грехов в дерево, животное или человека, а по другому поверью – передаётся Богом вновь рождающемуся человеку: «Бог из одного вынет, а другому всадит». У сербов существовало представление, что душа человека, очищаясь и перерождаясь, живёт 500 лет, а душа внебрачного ребёнка не может вернуться на землю и вселиться в другого человека. Говоря о вере в предсуществование душ у славян, нередко ссылаются на слова из Переславской летописи, где сказано дословно: «из нави дети нас емлют». В работе Д.В. Громова «Фольклорные тексты о «ранешней» Библии» говорится, что до настоящего времени среди деревенских жителей можно услышать рассказы о «старой» Библии, где якобы говорилось о перерождении души человека: «Ну вот, теперича грехи простятся – и душа умершего входит в младенца. Вот и вечная жизнь… и она может девять раз в младенца входить».
В те далёкие времена было принято ставить надгробные памятники в виде будок. Это были своего рода склепы. В более поздние времена они стали называться часовнями. Сегодня для нас будка – это небольшая, обычно деревянная постройка, служащая укрытием от непогоды сторожу, часовому, либо же вообще собачья будка. Мы за были исконное значение этого слова. Тем не менее оно соотносилось всё с теми же представлениями о перевоплощении души. Будка, буда должна была пробудить душу к новой жизни.
В одной из своих работ Б.А. Рыбаков отмечал: «…Этнография даёт нам множество примеров верований в переселение душ, в перерождение человека после смерти в то или иное живое существо, живущее на земле. В этом тесно переплетались анимистические и тотемистические представления охотничьей первобытности. Человек не отделял себя от природы, сливал себя с ней. Ярким показателем была подготовка мертвеца ко второму рождению в каком-то новом облике (может быть, снова в человеческом). В обильном сказочном фонде всех народов сохранилось множество сюжетов, связанных с оборотнями, полулюдьми-полуживотными, зверями, говорящими человеческим языком, или людьми, понимающими язык животных. Во многих сказках давность времени определяется указанием на то, что «тогда ещё люди звериную речь понимали». Косвенно это тоже связано с возможностью для человека воплотиться в зверя, а после перемены тех или иных обличий – опять в человека. Такой «круговорот» душ должен был, очевидно, содействовать взаимопониманию человека и природы. Говорящие животные, деревья, птицы, рыбы в сказках всех народов земли, частичный антропоморфизм разных звеньев природы – наследие той длительной эпохи, когда человечество верило в перевоплощение, во второе рождение после того, как жизненная сила покинула тело умершего. Мыслилось это вполне реально: умерший продолжал жить на земле, но в каком-то ином облике».
В подтверждение сказанного выше можно найти любопытные свидетельства со стороны народных заговоров. Ненадёжное свидетельство, но всё же оно как ничто лучше отражает мировоззрение так называемой низовой культуры. Например, в народе считали, что бузина не только отгораживает от злых сил, но в ней самой могут жить злые духи, именно из-за этого бузина «кровоточит», если рубить её ветки. А потому прежде чем срубить её, чтобы не навлечь на себя лихо, читали следующее заклинание: «Госпожа Бузина, дай твоей мне древесины! Я тебе свою отдам, когда древом стану сам».