Копит душа, чувствами обделённая, боль. Недостаток возвращённого чувства болью отзывается! И эта боль нами выплёскивается в «ах», «ох», «эх», «ух». И это мы называем чувствами. Но это кощеи чувств, их тени. Чувства наши «гуляют» и «жиром наполняются», мы обделены в чувствах, оттого и страдаем в страсти.

Когда чувства начнут возвращаться, то человек обретает некое равновесие, которое есть равнодушие. Равнодушие это называли душевным здравием! Оно открывает ведание, а с ним и любовь. Появляется у такого сила благая. И тогда он становится мудрецом и Мыслителем с большой буквы. Он начинает охватывать взором всё и вся, перерастает свою местечковость. И теперь он философ. А философия распаляет!!! Так он и становится Светочем, или Светильником, «усыновляется Богом»!

Так что не отладишь чувства души нашей и не придашь им здравие, пока чувства не нагуляются, в том числе и аскетизмом, борьбой со страстями. Да, аскеза приводит к постепенному оздоровлению души. Но аскезой является любое увлечение.

«В упряжь ты себя им взял. Тянешь лямку, получая «мыло» на челе, – говорил наказитель. – «Мыло» есть твой пот, он же кровь». И тут Лесник добавлял: «Вот мы и платим кровью своей. Кровь же эта – следствие боли, нами терпимой».

Помните, мы приводили слова прп. Исаака Сирина о душевной силе, происходящей от долгого терпения? Когда мы тянем упряжь свою, причём любую, мы терпим. И радуемся, если понимаем, что к здравию душевному то. Или не радуемся, если не понимаем того. Но терпим! Так что чувства можно обрезать, можно с ними бороться, но терпеть от этого поражение. А можно отдаться им сполна и тоже терпеть. Так уж сложилось.

Мы можем оспорить эти нелепые сказки наставников. Можем презреть их. Отчего только? Не оттого ли, что не хотим признать свою страсть – неполноту? Есть у вас другие объяснения?

А ещё найдётся, и не один, «ревнитель Истины», который воскликнет: «Есть и другие объяснения! Предполагаю, что вы тут специально в кучу избыток и недостаток сложили. Ссора да война бывают действительно не из лада, но и от недостатка, и от избытка. Ну некуда приложить свою силушку человеку ли, государству ли. Показать её желает. Другое дело, что избыток в одном порождает недостаток в другом. При избытке физической силы часто недостаток разума случается. А почему так, тоже понятно – потянуло в одну сторону, и перевешивает эта сторона, и все надежды кладутся на эту же сторону. И при избытке ума обычно бывает недостаток силы физической. Вместо того чтобы забить гвоздь, ищут, где заработать денег, чтобы пригласить мастера по забиванию гвоздей. Это я к тому, что слова «избыток» и «недостаток» сильно разные, а значит, и смыслы и образы, которые стоят за ними, тоже разные».

Что хочется ему ли, им ли сказать? Видели вы когда-нибудь этакого напористого ребёнка, упорно пытающегося, чтобы в игре за ним всегда последнее слово было? И вот подходит он к дядьке «нехорошему», который в воспитании не искушён, и считает, что нельзя уступать младенцу по младенчеству его. Полезнее будет для него выиграть в этой игре. И выигрывает. А дитя это упорное бодаться начинает. Истерит, слёзы-сопли, но он же прав! Он должен выиграть!

Так вот к чему пример этот? Когда-то Лесник учил нас по Истине сверяться! А-а-а-а! Чего это вы на дыбки встали? Мол, вы такие-сякие-мазаные, на Истину посягнули? Не самомнение ли это?

Не самомнение! Так вот, Лесник учил нас по Истине сверяться! А она равна Вечности и Бесконечности. Выскажи что-то, а потом это к Вечности приложи, и увидишь, что сказанное тобой в недостатке!

Смотрите ещё раз: Вечность плюс 100 – сколько будет? А вечность минус 100 – сколько получится? Ни убавить, ни прибавить. А потому «выше» Вечности – считай, Истины – не прыгнешь. Вот и выходит, что всякое высказывание недостаточно. Несходно! Потому «больше – меньше» неприменимо к Истине. И к Ладу тоже! А чувства, которые многие упорно называют нерусским словом «эмоции» (от латинского emoveo – потрясаю, волную), к Ладу ведь ведут! И потому они всегда в недостатке к Ладу. А в Ладе нет чувств, но любовь там! Приходится «утюгом проходить» по одному и тому же. Видимо, иначе никак. Кстати, эмоции в нашей традиции блазнями или манками звались. Что манит, то и волнует! А то, чем мы воспринимаем чувства, называется чувствованиями!

Избыток же – это выродство, как и недостаток. По отношению к Истине они равнозначно являются недостатком. Однажды мы поднимем разговор о мытях, или слабинах наших. Но пока что загодя скажем: и сильные наши стороны – наши недостатки, и слабые – тоже недостатки наши. Мыти, которые дураками-дундуками в мир глядят.

Всё ли было сказано, чтобы раскрыть представления Спаса о чувствах? Или нужно ещё «пройтись утюгом» по этому месту не раз, чтобы уж не осталось никаких складок? Пожалуй, что так. Жизнь тому учит! Сколько же мы видели сметливых и дошлых на своём пути, которые с полуслова всё без исключения схватывали! Только схватывали они что угодно, но совершенно не то, что имелось в виду. А потому пройдёмся по уже сказанному ещё раз. Может, что-то ещё выяснится.

Когда наши чувства возвращаются к нам, когда их приток равен оттоку, мы обретаем ровность. Эта ровность не некое совершенство и не некое состояние, где человек становится безучастным к окружающему, подобно «ленивому богу», покинувшему своё творение. Его продолжает волновать, но не то или это, а всё и вся. Уравновешенный в чувствах получает сомнительную выгоду. Он становится способным охватить соучастием и сопереживанием весь мир. И хотя он болеет за вся, при этом перестаёт метаться. Его душевный огонь не колышется туда-сюда, отчего начинает яростно разгораться. Только горение это не мета нирваны, неги, услады, блаженства или чего там ещё. И нет в нём исключительного блага, поднимающего горящего над всеми остальными. Коромысло чувств, их обоюдоострие говорит о том, что человек подошёл к вехе возвращения. Мир близок к тому, чтобы изгнать его. И это изгнание – его Голгофа, на которую он взойдёт ради мира, его изгнавшего. Потому коромысло чувств вряд ли в трезвом уме можно назвать благом, хотя оно и открывает человеку неведомые раньше возможности.

Из сказанного выше становится видно, что чувства наши рано или поздно должны обрести обоюдоострие. Сейчас же мы, как говорил наказитель, «отупевшие» в чувствах. Сдержанность чувств в угоду какой-либо цели или в угоду кому-то ещё приводит к скоплению их в теле. В укладе этот клубок нерастраченных чувств называли смаком. О нём мы ещё упомянем ниже. А невозврат чувств сказывается ли как-то в теле? Да, сказывается. Несмотря на то что чувства – руки души, они пронзают и тело. Смак можно описать как некое телесное напряжение, которое спустя время становится аглыдью (об этом мы тоже скажем ниже). Отупение в возвращающихся чувствах называли в традиции Спаса Хлябью. Что это значит и как выглядит хлябь? «Хлябь» – устаревшее слово, означающее неизмеримую глубину моря или неба, бездну. И вроде бы её нужно описывать как нечто противоположное смаку, но тут легко сорваться в образцы и соврать.