Мы с Катей росли…

Скоро я научилась быстро бегать и даже обгоняла Ваську, когда мы гуляли с мамами в парке. Но Катя бегала быстрее нас, особенно от Васьки. Катя не любила с ним играть: он играл только для себя и не думал, нравится ли эта игра Кате или нет. Один раз даже кинул её в фонтан – посмотреть, поплывёт она или нет. Я и подумать ни о чём не успела и тут же прыгнула в фонтан за Катей, а там мне было воды по пояс, да ещё и сверху облило. А Васька стоял и смеялся! Я выхватила Катю из воды, обтёрла её о своё платье, посадила на скамейку и дала Ваське в нос. Он упал и заорал, что я мокрая кошачья дура, а я за это два раза двинула его ногой. Тётя Тоня закричала, что я дикарка, и кинулась к Ваське, а мама оттащила меня и стала говорить, что так нельзя, что нужно объяснять словами, а не драться. Но я чувствовала, что она на моей стороне. Потом мама потребовала, чтобы я извинилась перед Васькой, а я сказала, что ни за что не извинюсь: он гад, пусть сам извинится перед Катей, тогда и я извинюсь. Может быть. И чтобы он не смел к Кате близко подходить! Ещё надаю! Пусть извиняется за три шага от неё.

Тётя Тоня была умная: она что-то тихо сказала Ваське, а он сначала только мотал головой, а потом надулся, как пузырь, подошёл ко мне и сказал:

– Передай этой, своей, что я был неправ и больше не буду кидать её в фонтан. А теперь давай сама извиняйся передо мной.

Ой, мне так захотелось ещё разок дать ему как следует, но я сначала оглянулась на маму, а она смотрит на меня строго-строго, потом на Катю, и услышала от неё: «Извинись. Он своё получил». Ну я извинилась, и мы с Васькой пожали друг другу руки. Я взяла Катю на руки и пошла с мамой домой, потому что Катю надо было высушить и дать тёплого молока, чтобы она не простудилась. И мне тоже. А Васька, когда я оглянулась, погрозил мне кулаком. А я показала ему язык. И всем потом рассказала, что он извинялся перед кошкой. И все над ним смеялись.

Васька после этого случая сильно невзлюбил Катю и стал требовать, чтобы родители купили ему большую собаку, чтобы она покусала Катю, ну и меня заодно. А у Сеньки из четвёртого подъезда была здоровенная собака Ирма, называлась доберман – такая дурная, что бросалась на всех кошек. Когда Сенька с ней гулял, ему приходилось каждый раз хвататься за что-нибудь, чтобы не свалиться и не волочиться за ней по земле.

А тут к ним переехала жить его старая скверная бабка из Углича. Собака, когда её увидела, сразу зарычала, и бабка заявила, что с этим чудовищем жить не будет. Сенька возмутился и крикнул, что бабка сама чудовище, и за это ему сильно попало.

И тогда Сенька стал всех знакомых спрашивать, не возьмёт ли кто-нибудь собаку на время к себе – она добрая, ласковая, красивая. А когда отец вернётся из командировки, он вместе с Сенькой заставит бабку взять собаку обратно. Что это такое, на самом деле! Приехала – и сразу распоряжаться! В конце концов, собака уже жила в квартире, и поэтому она местный житель, а бабка мигрантка, приехала в Москву из какого-то там Углича и устанавливает свои порядки!

А тётя Тоня всегда боялась воров и грабителей, которые приходят в дом под видом водопроводчиков, электриков, телефонщиков, ну, всяких таких. Сенька стал специально встречать её с Васькой в парке и пугать историями про разные ужасы. И даже сказал, что и к ним домой приходил однажды подозрительный дядька проверять газ и требовал его впустить, но доберманша выскочила к дверям, залаяла, и он сразу убрался. Потом Сенька сказал, что собаку нужно устроить на временное жительство, и предложил её тёте Тоне. Она, конечно, спросила, кто же тогда будет охранять его собственную квартиру, а Сенька сказал, что с такой бабкой собака не нужна: никакой вор не посмеет залезть туда, где живёт его бабка.

И тётя Тоня согласилась, а Васька чуть не взорвался от радости.

Сенька привёл свою Ирму к ним домой, сказал: «Охраняй!» – обнял за шею, поцеловал в нос, вытер глаза рукавом и пошёл к дверям. Ирма взвыла, но он только сказал: «Надо!» – и она опустила голову, легла в углу и загрустила. Тётя Тоня стала её гладить, говорить ласковые слова, принесла ей замечательную куриную котлету. Тут Ирма повеселела и лизнула тётю Тоню в нос, а тётя Тоня сразу разулыбалась. А когда в дверь позвонила соседка, Ирма сразу вскочила и зарычала, а тётя Тоня даже захлопала в ладоши от радости. Теперь она могла спокойно уходить по делам и не волноваться, что Васька по дурости пустит в дом каких-нибудь бандитов. Мне Васька всё это потом сам рассказал.

И Васька стал гулять с Сенькиной Ирмой и уже несколько раз волочился за ней по земле, когда она бросалась за кошками. И всё ждал, когда я выйду гулять с Катей. Даже кричал под балконом, чтобы мы с Катей вышли пройтись. Но я Ваську знала, и Сенькину Ирму тоже, и не шла.

Однажды мы с мамой и Катей приехали из гостей. Я вышла из машины у подъезда, а мама поехала ставить машину на наше парковочное место в конце двора. Я стала открывать дверь подъезда, приложила магнитный ключ, а другой рукой нужно было потянуть на себя дверь, а она очень тугая, тянется плохо. Тогда я спустила Катю на крыльцо и в этот момент услышала: «Давай!» – и увидела эту гадскую Ирму, которая во всю прыть неслась к нам с Катей. Катя прыгнула на меня и вскарабкалась на плечо. Ирма подскочила, стала запрыгивать на меня передними лапами, чтобы дотянуться до Кати, и лаять, а я отпихивала её и кричала.

Катя сначала вся сжалась от страха, а когда услышала мой крик, опомнилась, зашипела и ка-ак даст этой дуре когтями по носу. Та сразу заткнулась. А тут ещё позади Ирмы кто-то тяжёлым басом рявкнул: «Рр-гав!» Я оглянулась, а это Юлин, из восьмого подъезда, ньюфаундленд, чёрный, огромный, как медведь, гавкнул на Ирму, будто приказал, чтобы не смела приставать и шла вон. Как он здесь оказался? Он же гулял со своей хозяйкой Юлей на том конце двора?!

Ирма сразу вся как-то сжалась, попятилась и побежала к Ваське. Он стал платком вытирать ей нос, сверкать на меня глазами и кричать, что мы с Катей – обе дикие кошки и они с Ирмой нам ещё покажут… А я подумала: мне и Кате что, уж и не гулять теперь во дворе?! И тут я в голове услышала: «Не бойся. Ничего эта Ирма ни тебе, ни твоей кошке не сделает. Не посмеет». Я даже испугалась. Оглянулась, а на меня смотрит Юлин ньюфаундленд. И я вдруг поняла, что это сказал мне он! Получается, что я и с собаками могу разговаривать?! Со всеми?! Ну хотя бы с некоторыми?! У меня даже ноги подогнулись, и я села на крыльцо. Тут подбежала Юля, взяла своего пса за ошейник и сказала ему: