Если ко мне с предыдущего участка поступает бракованный модуль, – например, кто-то забыл вставить на место одну деталь, – я должна сбросить брак в выдвижной ящик и нажать кнопку вызова мастера. Мне это ничем не грозит, накажут того, кто на самом деле виноват, но после смены придётся задержаться всем, кто из-за него не выполнил норму.

Поэтому я всегда радуюсь, если за всю смену ни одного такого сбоя не случается. Это значит, что мы вернёмся в приют вовремя, как раз к ужину. Утренняя и вечерняя смены идут в столовую раньше, вместе с младшими воспитанницами, а для дневной смены оставляют ужин на отдельном столе.

Когда я зашла в спальню, чтобы оставить там сумку, девчонки стояли вокруг Валитиной кровати и что-то шумно обсуждали. Увидели меня, сразу замолчали. Валита встала, двинулась ко мне:

– Эйна, ты нам нужна.

«Да неужели. Вот так неожиданность». Я ничего не ответила, просто посмотрела на неё с интересом.

– Мы тут какую-то записку нашли! Может, что-то важное? Прочитай, а?

Я взяла бумажку, которую они уже час вертели в руках и не знали, что с ней делать.

Медленно прочитала вслух, стараясь не хихикать. Девчонки слушали, не дыша от волнения. Потом начали ахать и охать:

– Золотое солнце!

– Причёска как золотое солнце! Как красиво!

– Да это же Валита! – крикнула одна из девочек.

– Точно, смотрите! Это ведь только у неё такая причёска!

Валита неожиданно покраснела. Вот это да! Я и не знала, что у неё тоже есть какие-то чувства. Я думала, только такие слабаки, как мы с Сарой, могут покраснеть.

Валита выхватила у меня записку и убежала в коридор. Я бросила куртку на кровать, пошла в столовую.

Другие воспитанницы, которые тоже пришли после дневной смены, уже начали есть. Я взяла тарелку с зеленоватой витаминной массой – у нас её называют салатом, там не хлопья, как в брикетах для каши и супа, а твёрдые кубики растительного концентрата, их надо тщательно пережёвывать. Это полезно для зубов: если питаться только мягкой пищей, зубы могут испортиться, так нам в школе говорили. А вот белковый напиток в кружке уже совсем остыл, пока я читала Валите письмо. Его лучше пить горячим, так он вкуснее. Да и приятнее пить горячее, когда придёшь с холодной улицы, озябший.

Краем глаза я увидела, что на скамейку рядом со мной кто-то присаживается. Оказалось, это Валита. Она достала из кармана галету, протянула мне:

– На, поешь. От обеда осталась.

– Спасибо! – Я обрадовалась, с наслаждением откусила хрустящую галету.

Валита развернула записку, робко спросила:

– Можешь ещё раз прочитать? Я не всё запомнила.

Я прожевала галету и прочитала своё сочинение ещё раз. Валита поправила волосы, потом смущённо сказала:

– Эйна… а что, это правда?

– Что – правда?

– Ну… что причёска у меня как золотое солнце?

Я посмотрела на Валиту, наклонила голову, нахмурилась, как будто размышляю.

– Слушай, а ведь и правда! На солнце похоже!

Лицо Валиты расплылось в улыбке. Она дружески хлопнула меня по плечу и убежала к своим подругам: Думаре и остальным. Те, кажется, расстроились, что не их признал красавицами таинственный незнакомец.

Похоже, мой план сработал. Теперь я нужна Валите. Она, кажется, поняла, в чём моя ценность: если я умею читать и писать, можно через меня переписываться с мальчиками. Значит, Валита больше не будет отнимать и прятать мои учебники. Может, и к Саре приставать перестанет.

А на следующий день Валита ещё больше меня удивила. В расписании у меня стояла вечерняя смена, на фабрику я должна была идти после ужина. А до этого у нас швейная мастерская и дневная прогулка.

Мы шили пододеяльники, я спешила закончить свою норму. Вошла Наставница Фламия, крикнула противным резким голосом, чтобы заглушить стрёкот швейных машинок:

– Ва-а-а-аспитанницы! На-а-а-а пра-а-а-агулку!

Все вскочили, толпой вывалились в вестибюль – мастерские занимают весь первый этаж, по обе стороны от гардеробов. Девчонки схватили куртки и, одеваясь на ходу, выбежали на крыльцо. Спешили погреться на солнце после мрачных залов с бледным голубоватым освещением. У входной двери, как раз перед каморкой тётушки Марты, на стене висело зеркало. Все уже ушли, я плелась последней. Задержалась, чтобы посмотреть на себя: ничего особенного. Рост так себе, средний. Фигура как у всех – я и не такая мелкая, как Сара, но и не крупная, как Валита с Думарой. Тёмные волосы болтаются у плеч, как верёвки. Я их подрезаю ножницами каждый месяц – не люблю, когда отрастают. Глаза серые, как дым из фабричных труб. Что бы про меня написал «прекрасный незнакомец», если бы он на самом деле существовал? С чем бы он меня сравнил?

Впервые до меня дошло, что Валита в чём-то лучше меня! А я всегда считала её никчёмной дурой. А у неё зато причёска как золотое солнце! Хоть я и сама это придумала, но мне вдруг стало обидно: Валита самая заметная у нас в приюте, красавица. Не то что я. И что толку, что я в школе учусь. Всё равно потом на той же фабрике придётся работать. Ну, разве что до мастера дорасту, если попаду на курсы после школы.

С такими мрачными мыслями я вышла за дверь и невольно улыбнулась. На чистом небе сияло то самое солнце, о котором я только что думала. Оно ярко освещало двор, а вдоль забора лежали резкие тени железных прутьев, как будто кто-то расчертил асфальт чёрными полосками. Девчонки с визгом носились друг за другом, особенно малышня. Я не сразу разглядела своих: на дневную прогулку все группы выходят одновременно, все сто пятнадцать воспитанниц. Хотя строился наш приют на сто шестьдесят человек. В те годы тут, наверное, не протолкнуться было во время прогулок. А может, девочек выводили не всех сразу, как сейчас, а по очереди.