Но что толку об этом думать. Я не такая, у меня с ними нет ничего общего.

Обычно я стояла у окна на переменах и читала какой-нибудь учебник. Стараясь не прислушиваться, я радовалась: это даже хорошо, что девочки меня не замечают! Ведь если бы они считали меня «своей», мне пришлось бы ходить с кем-нибудь за руку по коридору и тратить время на эти скучные обсуждения.

В младших классах мне этого хотелось: я мечтала, что одноклассницы примут меня в свою компанию, и я буду с ними дружить. По сравнению с девочками из приюта школьницы казались мне очень красивыми, почти принцессами. Ведь у них были платья. Но я тогда ещё не понимала, насколько сильно эти платья влияют на их отношение ко мне. Мой приютский комбинезон делал меня другой, особой. Для одноклассниц я не была «девочкой». Но и мальчиком не была. В самом начале учёбы наша дарительница знаний представила меня всему классу:

– Это Эйна. Её родители недавно умерли, поэтому она живёт в приюте.

– А почему она так одета? – спросил кто-то из девочек.

– Потому что в приюте такая форма.

На этом всё и закончилось, я их больше не интересовала. Первое время я думала, что надо немного подождать, а потом я со всеми перезнакомлюсь и даже подружусь. Иногда я подходила к девочкам, спрашивала, как их зовут. Они вежливо отвечали, но разговор не поддерживали, и я тоже замолкала. Вскоре я уже знала всех по именам – и знала, что ни одна из девочек не хочет со мной дружить. Кажется, я даже испытала облегчение, когда поняла это. Ведь чтобы завоевать их внимание, мне пришлось бы прилагать слишком много усилий. Вместо того, чтобы повторять уроки на переменах.

И в следующие годы я научилась сама избегать общения. А оно было возможно: девочки в нашем классе не были ни плохими, ни злыми. Просто им не приходило в голову, что несмотря на мой приютский комбинезон я не хуже их. Я выглядела как существо совсем другого вида, поэтому они и относились ко мне не так, как друг к другу. Но на уроках часто оказывалось, что я знала больше всех – именно потому, что вместо чинной ходьбы на переменах я читала книги, – и дарители знаний любили говорить:

– Давайте спросим Эйну.

Я рассказывала интересные факты, которых никто не знал, и удивлялась: ведь всё это написано в учебниках, мелким шрифтом, в примечаниях к основному тексту. Но никто, кроме меня, не читал эти примечания. Ведь этого нам не задавали, я это читала просто из любопытства. А остальные были не любопытны. И когда урок заканчивался, девочки иногда подходили ко мне и начинали задавать вопросы. А я отвечала коротко и неохотно, хотя и вежливо. Делала вид, что уже всё сказала на уроке – мне совсем не хотелось стоять в кружке этих аккуратных принцесс в платьях и наслаждаться их вниманием. Я понимала: если они привыкнут слушать мои рассказы, мне придётся чаще разговаривать с ними, а мне было жалко времени на это.

С мальчишками было сложнее. В младших классах они вообще не обращали на меня внимания. Я была маленькой, худой, незаметной. Не подходила ни на какую роль: ни товарища по играм, ни жертвы для издевательств. Но в средних классах я подросла, уже не выглядела совсем беспомощной, к тому же дарители знаний постоянно упоминали меня на уроках – ставили в пример. Мальчишек это злило, и они начали меня дразнить из-за моей одежды, из-за некрасивой походки – и никто даже не догадывался, что в таких ботинках, которые выдавали в нашем приюте, очень сложно ходить по-другому.

Но когда меня разглядел Большой Туган, стало совсем плохо. Он выжидал момент, когда рядом окажутся его друзья, и начинал приставать ко мне: толкал, отбирал сумку, бил. Не сильно, но всё равно было очень обидно. Больше всего мне не нравилось даже не то, что у меня на плечах потом оставались синяки – это я могла вытерпеть, – а то, что я теряла драгоценное время. Он не давал мне спокойно читать перед началом уроков и на переменах. Потому я и захотела ему отомстить. Когда я придумала эти фальшивые письма, я даже не ожидала, что всё так изменится. Я думала, что смогу отвлечь новыми переживаниями только Валиту. Но Большой Туган тоже заинтересовался выдуманной поклонницей и сразу изменил отношение ко мне.

А когда это увидели его друзья, они просто стали воспринимать меня как ещё одного товарища. Не девочку, нет. Для этого я слишком по-мальчишески выглядела. Они просто приняли меня в свою компанию. Весело здоровались со мной, после уроков мы все вместе выходили из школы и часть пути шли рядом, пока я не сворачивала на свою улицу. Иногда они даже поддразнивали меня, но как-то совсем не обидно. Например, предлагали подстричься очень коротко, чтобы «стать настоящим пацаном» и ходить с ними на уроки телесного здоровья: они там часто играли в мяч, а девочки, которые занимались отдельно, делали только скучные упражнения для улучшения фигуры.

На переменах мальчишки часто просили мои тетради, чтобы списать домашнее задание, а я легко соглашалась. Меня не волновало, что они не хотят сами заниматься и готовиться к выпускным экзаменам. Это их дело, не моё.

В компании Большого Тугана было ещё четверо парней. Двое – совсем тихие, невзрачные, с похожими именами, я их даже путала: Питан и Патан. Рядом с Большим Туганом они держались робко, как будто побаивались его, и со мной разговаривали редко. Другие двое, Альвин и Сармат – лучшие друзья Большого Тугана. Раньше они с интересом наблюдали, как он меня колотит, а теперь с таким же интересом разговаривали со мной, потому что я стала «одной из них».