Второй пилот и бортрадист лежат рядом, оба затаили дыхание. Махмуд облизывает языком пересохшие губы, автомат подрагивает в его руках. Сайфутдин тяжело дышит, ерзает по земле, словно хочет вдавиться в нее, как ящерка. Что ж, умирать никому не хочется...

– Чеченцы!
– радостно шепчет второй пилот и хочет подняться, но Валентин сердито прижимает его к земле.
– Бородатые и с зелеными полосками на лбу...

То, что бородатые, Иванкин тоже рассмотрел, а вот на зеленые повязки обратил внимание только теперь. Да, это боевики. Можно выходить из укрытия.

Он встал, за ним поднялись Махмуд и Сайфутдин, замахали руками. Дудаевцы опустили автоматы и прибавили шагу.

После коротких переговоров старший группы выделил одного боевика для сопровождения летчиков в ближайший аул, а сам с подчиненными остался охранять содержимое "вертушки" до прибытия грузовиков.

Валентин, шагая по узкой каменистой долине меж крутобоких гор, поросших у подножия густым кустарником, думал о том, как трудно будет дудаевцам перетаскивать оружие. До аула, по рассказу проводника, километров десять.

В аул они добрались к ночи, измученные бездорожьем и неизвестностью. Их разместили в сакле, такой, о которой Валентин знал только из книг Лермонтова да Толстого: глинобитная лачуга с маленькими оконцами, с печкой из камня, с трубой в потолке, с деревянными лавками, на которых спали хозяева - старик со старухой, почти не понимающие по-русски. Проводник устроился у двери. Он явно не доверял подопечным.

Еды ни у стариков, ни у проводника не оказалось, пришлось ложиться спать на пустой желудок.

Валентин уснул быстро и проснулся рано, едва в оконце заголубело. Пахло овчиной и мышами, от затхлости казалось, что жилище необитаемо, если бы не храп деда да стоны старухи.

"Несчастные люди, - с жалостью подумал Валентин, - доживают век, а ничего в своей жизни хорошего, похоже, и не видели. Только вкалывали от зари до зари, обрабатывая каменистую землю, чтобы прокормить себя и как-то выжить. А дети скорее всего ныне в отрядах боевиков, воюют за суверенную Ичкерию, за чью-то власть, за чью-то сытую жизнь. И не подозревают они, что и самим достанется вся та же "свобода" - поливать потом землю и молить Аллаха о благополучии".

Утром проводник повел летчиков в соседний аул, где, по его словам, находился ещё один отряд "Серых волков", и через час они стояли в окружении парней, одетых кто во что, но самоуверенных, нагловатых, вооруженных автоматами Калашникова и ещё какими-то короткоствольными, похожими на израильские УЗИ. Признав в одном из вертолетчиков русского, они залопотали по-своему, тыча в него пальцами и показывая знаками, что его надо хлопнуть.

Командир молодых боевиков, видно, новобранцев, тоже сравнительно молодой мужчина с усиками, как у Дудаева, переговорив с проводником, обратился на плохом русском к экипажу:

– Оружие есть?

– На войне солдат без оружия не солдат, - ответил за всех Иванкин.

– Сдать!
– не терпящим возражения тоном приказал тот.

Валентин достал пистолет и положил на стол (автоматы они оставили у вертолета). Махмуд было заартачился.

– Молчать!
– рявкнул усатый, стараясь придать голосу басовитость и показать себя единовластным здесь начальником.

Когда Махмуд и Сайфутдин выложили пистолеты, он приказал находившемуся при нем юнцу обыскать летчиков.

Валентин, до того с трудом сдерживавший возмущение выходками еле оперившегося боевика, на этот раз не стерпел, оттолкнул от себя юнца, ринувшегося было выполнять приказание, и прикрикнул на усатого:

– Не сметь! Нас начальник контрразведки Магарамов не обыскивал. Понял ты!.. Мы не пленники, чтобы ты позволял себе такое... И если не хочешь, чтобы Магарамов сбрил твои генеральские усы, свяжись немедленно с начальником контрразведки или с самим Дудаевым и доложи о нас.

Фамилии Магарамова и Дудаева подействовали на ретивца отрезвляюще: он с ненавистью глянул на Валентина и остановил юнца.

Часам к четырнадцати за вертолетчиками прислали "уазик" и повезли куда-то по каменистой пыльной дороге.

16.

Анатолий Русанов с журналистским удостоверением на имя Семиречина Игоря Васильевича, спецкора "Демократического слова", катил на перекладных в Шали, где, если верить Хаджиевой, частенько бывает начальник контрразведки отряда "Серые волки" Аслан Магарамов.

Знакомство Анатолия с Беллой произошло в Грозном, где они вместе провели двое суток. Предупрежденный Колодкиным, он не очень-то распространялся о делах, да и ей не особенно верил. Ибо не зря говорится: "Единожды предавший, кто тебе поверит?" Но, чего греха таить, Белла ему очень нравилась, и он чувствовал, что не безразличен ей.