«Мамочка, любимая! – повторяла она про себя. – Ты сейчас здесь, со мной?»

Молодая женщина испытала странное облегчение, едва переступив порог лавки, которая оказалась настолько захламленной, что передвигаться там можно было с трудом. Под настороженным взглядом торговца, сидевшего за прилавком, Элизабет осмотрелась в поисках симпатичной старинной вещицы. Владелец, лысый и с болтающимися на кончике носа очками, невнятно поздоровался. И тут же уточнил:

– Дамские безделушки выставлены в витрине!

– Благодарю, мсье, но украшения меня не интересуют.

Ответом мужчина ее не удостоил, только поморщился. Скоро Элизабет на глаза попалась фарфоровая статуэтка тончайшей работы. Это была танцовщица, сидящая на пуфике. Особенно впечатляла красота «кружев» ее балетной пачки.

– Прекрасно! Ма понравится! – едва слышно сказала она себе.

Полкой ниже стояла деревянная шкатулка с инкрустацией, без крышки, так что содержимое можно было рассмотреть. Элизабет провела пальцем по краешку шкатулки, и вдруг сердце ее сжалось и крик замер в груди. В висках застучало.

Чтобы не лишиться чувств, она вдохнула побольше воздуха, неотрывно глядя в одну точку. В шкатулке, под разрезным ножом для бумаг из слоновой кости, с узорчатой рукояткой, лежали золотые карманные часы. Она взяла их дрожащей рукой, уже не видя и не слыша ничего вокруг.

– Я брежу! Не может быть, чтобы это оказались часы дедушки Туана!

Это было сказано вполголоса, но антиквар уже встал со стула и тяжелой походкой двинулся к клиентке. Судя по выражению его круглого лица, доверия она ему не внушала.

– Что это вы там делаете, мадемуазель?

Элизабет зачарованно смотрела на часы. Открыла крышечку, затем защелкнула ее на место.

– Откуда у вас эти часы? – строго спросила она. – Да-да, вот эти! Я могу доказать, что они принадлежали моему деду, Антуану Дюкену.

– Нечего так кричать! Откуда я знаю, кто и когда ими владел. Главное, мадемуазель, что я приобрел их законным путем.

– Не мадемуазель, а мадам! Мадам Лисбет Джонсон, мсье, – поправила она, вздернув подбородок. – Скажите, кто вам их продал! Я покупаю часы, а еще – вон тот костяной нож для бумаги и фарфоровую танцовщицу.

Торговец моментально смягчился: сделка обещала быть прибыльной. Порылся в ящике стола, достал лист оберточной бумаги.

– Так вы говорите, узнали часики?

– Дедушка подарил их отцу за четыре дня до нашего отъезда из Шаранты. Мне было шесть, но я могу описать, как это происходило. Светило солнце, мама держала меня за руку. Собралась вся семья, и дедушка Туан сам вложил часы моему отцу в жилетный кармашек. Помню, мне еще дали потом их подержать – золотые, они показались мне, ребенку, настоящим сокровищем. Еще мама попросила меня вслух прочесть инициалы, выгравированные на оборотной стороне крышки: две переплетенных буквы «А» – «Амбруази и Антуан» – и «Д» – «Дюкен».

– Ба, да таких имен пруд пруди! – заметил торговец. – Я хотел сказать, людей с такими инициалами.

Дрожащей рукой Элизабет достала из сумочки банковские билеты.

– Я не ошиблась, мсье. Сколько за все?

Цену за три вещицы антиквар запросил непомерную, но она согласилась, не торгуясь. И задала следующий вопрос:

– Прежде чем вы получите деньги, прошу, скажите, откуда у вас эти часы? Их украли у моего отца здесь, на причале, тринадцать лет назад. У нас были билеты на «Шампань». Бандиты его жестоко избили. Вы просто обязаны все мне рассказать!

Антиквар поскреб подбородок, словно обдумывая ответ. Элизабет же, угодив в ловушку прошлого, в своем стремлении получить ответ забыла обо всем.

– Ко мне за день приходит столько народу, мадам! Где же упомнить каждого? Ничем не могу помочь.

– Вы лжете, мсье! – холодно сказала Элизабет. – Я вижу это по вашим глазам, по тому, как вы говорите. Чего вы боитесь?

– Ничего я не боюсь! – отмахнулся торговец. – Вот еще!

– А за деньги вспомните?

– Нет, я человек честный. Эх, черт с вами! Часы мне принесла жена Биффара года два назад. Совсем поиздержалась, бедная. Муж у нее погиб во время крушения «Бургундии». Читали в газетах?

– Нет, я жила в провинции.

– В 1886 через Атлантику пустили четыре судна: «Бургундию», «Шампань», «Бретань» и «Гасконь». «Бургундия» вышла из нью-йоркского порта 2 июля прошлого года и через два дня, утром, в тумане, столкнулась с большим парусным судном. Через час пароход начал тонуть. Больше пяти сотен погибших, к вашему сведению [11] .

– Ужасная трагедия! – не стала спорить Элизабет, которой вдруг стало не по себе. – Я предпочла бы и впредь этого не знать: мы сегодня отплываем.