Анжелика вздрогнула, с ужасом посмотрев на полицейского.

— Я, конечно, солгал, что ничего не знаю о вашей судьбе, но если вы помните, то отец Антуан был исповедником графа Жоффрея де Пейрака.

— Вы думаете?.. — женщина почувствовала, как комок встает у нее в горле, мешая договорить.

— Нет, моя дорогая, — покачал головой Дегре. — Я не думаю, я почти уверен, что это как-то связано с вашим мужем.

Анжелика невольно сделала несколько шагов в сторону полицейского:

— Дегре, вы должны рассказать мне, что вам известно.

— Но не вы ли только что упрекали меня в том, что я спекулирую вашим прошлым? — покачал головой Дегре.

— Не будьте жестоки, — она с надеждой заглянула в его глаза. — Вы же мой друг?

— Друг, — грустно улыбнулся Франсуа. — Что ж, маркиза ангелов, мы слишком давно знаем друг друга, чтобы лукавить. Мне нужна ваша помощь, а вам — информация. Так давайте заключим сделку: вы помогаете мне с мадам де Бренвилье, а я рассказываю вам все, что успел узнать. По рукам?

Анжелика посмотрела на мужчину практически с ненавистью. Да, она была многим обязана бывшему адвокату, но ненавидела, когда ее с таким хладнокровием загоняли в угол, вынуждая делать то, чего она не желает.

— Я согласна, — процедила сквозь зубы Анжелика.

Словно и не ожидая другого ответа, Дегре удовлетворенно кивнул.

— Что ж, тогда позвольте мне откланяться.

Когда за полицейским закрылась дверь, Анжелика устало опустилась в кресло. Она не хотела больше думать о прошлом, ибо отбросила его, как грязную одежду. Но вот такие встречи давали ей понять о том, что прошлое не желает отпускать ее.

У Анжелики была своя цель — быть принятой в Версале. Но шаги ее на этом пути были особенно трудными. Женщина чувствовала, что впереди ее ожидает много боев и испытаний.

Флоримон с Кантором, удобно устроившись на старой бочке в самом дальнем уголке конюшни, грызли сорванные в саду яблоки и с замиранием сердца слушали рассказ старика-садовника о прежнем хозяине, таинственном графе-колдуне.

— А внешностью ты очень похож на него, — указал старик на Флоримона своим кривым пальцем.

— Я!? — проговорил мальчик, нервно сглотнув.

Он никогда не задумывался, от кого ему достались черные, как смоль, волосы и карие глаза.

— Да-да, я знал его еще ребенком. Вот только лицо его было изуродовано ужасными шрамами и он хромал, — закивал слуга, а потом с благоговением произнес: — Великий лангедокский хромой…

Кантор испуганно прижался к брату и зажмурился. Чем больше рассказывал Паскалу, тем страшнее мальчику становилось. Он бы не хотел этого слушать, но щекочущее чувство внутри и неминуемые насмешки старшего брата, если он сейчас убежит, заставляли Кантора остаться на месте.

— А где этот колдун сейчас? — спросил малыш.

— Кто же знает, — пожал плечами старик. — Говорят, что его сожгли на костре, только я в это не верю. Он был слишком хитрым и умным, а кроме того, умел создавать золото из воздуха, что ему мог сделать огонь?

— Вы помните его имя? — подался вперед Флоримон.

Мальчик и сам не мог объяснить, почему ему так важно было узнать это.

— Как же не помнить, — фыркнул слуга. — Только оно проклято, как и сам колдун.

Тут в конюшню вошла Барба.

— Вот вы где, — покачала головой женщина. — А я уже битый час ищу вас по всему саду. Пора ужинать.

Дети послушно пошли вслед за няней.

— Барба, а ты знаешь, что раньше в этом доме жил колдун? — взяв женщину за руку, спросил Кантор.

Няня вздрогнула, на миг как будто став беднее. Потом нахмурилась.

— Наслушаетесь всяких россказней, — проворчала она, — а ночью будете плохо спать. Негоже таким прекрасным мальчикам забивать свои головы глупостями.

Дети шли вслед за служанкой, но Флоримон постоянно оглядывался в сторону конюшни. Рассказы старого слуги что-то всколыхнули в душе ребенка, а любопытство требовало разрешить загадку: кто же был тот человек, что построил этот замечательный отель?

Де Пейрак целый день сегодня был не в духе. Слуги, которых он приставил к Анжелике, чтобы они следили за ней, когда она уезжает из дома, доложили, что сегодня вечером она отправилась на прием к мадам де Бренвилье, но не одна, а в сопровождении какого-то господина.

Граф-изгнанник прекрасно понимал, что вокруг его жены крутится множество поклонников, что такая красивая молодая женщина не может похоронить себя навсегда под вдовьим покрывалом, что ей надо устраивать свою жизнь и свою судьбу, но гнев душил его, и он с ревнивой властностью собственника желал, чтобы она принадлежала только ему…