— Это все, потому что меня здесь не было! Сейчас разберёмся!

Бунн уверенно направился в родовую палату, где возле лежащей Энн, хлопотали Мирра и две её помощницы.

— Ты чего здесь так вопишь, тебя уже на улице слышно! — улыбнулся Бунн, беря Энн за руку.

— Ты где был? — учащенно дыша, кривясь от боли, выдавила она.

— Извини, метеоритный поток, пришлось задержаться. Но ведь ты молодец, ждёшь меня. А теперь давай, родим нашу дочь! Держись за меня, можешь меня бить, кусать, только слушай, что говорит тебе Мирра и всё будет хорошо! — от взгляда его спокойных мягких глаз и уверенности в голосе, Энн полегчало. Вцепившись в его руки, Энн с болью и криками становилась матерью, отдавая миру частичку себя.

Вспотевшему отцу подали маленький красный орущий комочек.

— Вот, полюбуйтесь — это ваша дочь! — улыбаясь, проговорила Мирра. — Энн, ты умница, всё позади, и с малышкой всё в порядке.

Трясущимися руками Бунн поднес дочку к Энн:

— Смотри, Энн, какое у нас получилось чудо! — прошептал он, не понимая, почему Энн заливается слезами. — Ты, кажется, перепутала моменты, смеяться нужно, — обижено проговорил Бунн.

— Я просто …не могу поверить, что у меня …получилось, — всхлипнула она, поглаживая малышку по пушистой головке.

— Ну, конечно, вести вслепую подбитый «томагавк» намного легче, — он улыбнулся, рассматривая свою притихшую возле матери дочку. — Вот я и стал отцом! Ты права, дети действительно должны рождаться от любимых людей, тогда эти дети тоже будут любимы. Спасибо тебе, Энн! — Бунн с нежностью поцеловал ей руку, с тем же чувством, заглянув ей в глаза.

Бунн Четмен вышел из палаты и обессилено рухнул возле Зура.

— Знаешь, я, наверное, больше детей не хочу. А ты? — толкнул он, усмехаясь, приходящего в себя от боли правителя, добровольно прочувствовавшего на себе всю родовую деятельность.

— Иди ты знаешь куда, Бунн! — прошипел Зур. — Я думал, что просто умру здесь! Может, …поцелуешь и меня, ведь я тоже принимал участие в рождении нашей дочери?

— Моей дочери, Зур! — с холодной улыбкой поправил его Бунн, — У тебя есть твоя Энн, а у меня — моя и её дочь. Так будет более менее честно.

— И давно ты любишь её? — с тихой угрозой спросил Зур, пристально глядя в эти уверенные зелёные глаза. — Наверняка ещё с тех пор, когда она жила с твоим другом!

— По крайней мере, я всегда старался вести себя достойно, ты не можешь с этим не согласиться. — Не теряя ни капли самообладания, ответил Бунн. — И я никогда не разрушу ваш сипат, Энн любит тебя. Но, Зур … хочешь, дам тебе один совет, как другу? Ради Энн. Никогда не становись между мной и моей дочерью, иначе тогда, Энн будет сложно сделать свой выбор! Так что нам придется пройти с тобой нелегкий путь к мудрости, деля между собой этих двух женщин. Я никогда не причиню им ни боли, ни вреда. Если ты будешь придерживаться того же — то тогда мы сможем быть счастливыми, каждый по-своему.

Энн качала на руках, свою маленькую дочь, которую она назвала в честь матери Илая, Мелису, и, глядя в окно на звёздное небо, думала о странностях в своей жизни: «я замужем за мужчиной, с которым нас соединяют глубокие чувства, мы любим друг друга, но он принадлежит иной гуманоидной расе. В моей груди предано бьётся сердце другого моего любимого мужчины, человека, который был светом в моей жизни. И я родила ребёнка от своего друга, почти брата, который слишком хорошо научился владеть своим запретным чувством, потому что моя судьба уже навечно соединила меня с другим. И кто мне после этого скажет, что судьбы не существует! Этот двуликий Янус то забавляется с нас, показывая нам свою злорадную ироничную маску, то спасает в последний миг, проявляя свою милость. Но никто не может знать точно, какой стороной повернется к тебе судьба в следующий раз».