— Ну да, — согласился Виктор и искоса взглянул на меня, наверное, не особенно веря, что «классическая блондинка» способна даже к минимальным умозаключениям.

Резвый Гаврилов нас обогнал, и когда мы входили в дом, уже выводил из него и не ложившийся спать, и только что разбуженный люд.

— Ну что? Кто она? — кинулись ко мне друзья и тётя с дядей, почти в унисон задавая вопросы.

— Без понятия, — пожала я плечами. — Лично я убитую не знаю. Сходите, посмотрите… может, узнает кто. А мы пойдём, кофе выпьем, а то я сейчас, как боевая лошадь, на ходу усну.

«Хорошо Магистру», — с завистью подумала я, наливая кофе себе и Виктору. Кота сморило вскоре после десерта, и сейчас мне до умопомрачения хотелось очутиться в кровати рядом с его тёпленьким пушистеньким тельцем.

— Знаете, Виктор, я, наверное, спать пойду, — сказала я, опустошив чашку и опасаясь, что вот-вот усну и в нарушение всех приличий свалюсь под стол.

— Не дождётесь результатов опознания? — спросил он.

— А на кой они мне сдались? Я к убитой никакого отношения не имею. Пусть без меня разбираются.

Тогда мне, конечно, и в голову не пришло, что в каждом поганом болоте есть свои подводные камни.

Я c облегчением стащила обувь, не раздеваясь, рухнула на кровать, потеснив недовольного Магистра, и мгновенно провалилась в глубокий, но непродолжительный сон.

Будить меня пришла целая делегация. Падая с ног от усталости, я забыла про осторожность и не заперла дверь. И теперь проснулась в обществе милых моему сердцу, но вовсе не ожидаемых сейчас людей, набившихся в небольшую комнатушку.

Не успев толком открыть глаза и удивиться, что им всем здесь понадобилось, я получила от Галки большую чашку кофе и тарелку с бутербродами. Можно было бы выдвинуть смелую версию, что близкие люди за несколько часов моего отсутствия настолько соскучились, что собрались у моей постели с единственной целью — попотчевать меня завтраком… Но такой вывод, судя по напряжённым, угрюмым физиономиям, никак не напрашивался. Оставалось одно — случилось ещё что-то неприятное, и тесно связанное со мной.

Я сделала глоток кофе и, не притрагиваясь к бутербродам, вопросительно оглядела собравшихся.

— Рит, а ты точно убитую не знаешь? — с маятой в голосе спросил Сашка.

— А что, должна? — вопросом на вопрос изумлённо ответила я, отставляя тарелку на прикроватную тумбочку, расписанную весёлыми мишками.

— Ну так… мало ли… вдруг вспомнила… — невразумительно пробормотал он и беспомощно оглянулся на остальных в поисках поддержки.

— Да что ты мямлишь, в конце концов?! — взбесилась я, глядя на растерянное лицо приятеля. — Она кто?! Моя потерянная во младенчестве настоящая мать? Или, может быть, неведомая троюродная тётушка, завещавшая мне родовой замок в Уэльсе?!

Наконец инициативу взял в руки Олег.

— Рит, ты только не психуй, ладно? — для затравки попросил он. — Эта женщина — нынешняя невеста твоего бывшего бой-френда.

— Что?.. — я чуть не захлебнулась кофе. И никогда ни минуты не сомневаясь в Олежкиной честности, зачем-то накинулась на Сашку: — Веселовский, это правда?!

— Ну как бы да… — с тяжёлым вздохом подтвердил приятель.

— Да вы с ума посходили, что ли?! Она же ему в матери годится! — возмутилась я.

На самом деле поражена я была не столько возрастом своей преемницы, сколько внешностью. Выходит, и вкусу своему Дима тоже изменил…

— А великий русский поэт считал, что «любви все возрасты покорны»… — удручённо вклинилась жена Олега — Маша.

— Пушкин совсем не то имел в виду, — отмахнулась я. — Ребят, вы что-то путаете… она не может быть его невестой! Вот эти «Даша с Машей», с которыми он явился, в самый раз, а эта дамочка… да ну вы что?! — в запале я не заметила, что плету очевидную нелепицу. Две девушки никак не могут быть одной невестой.

— Она не Маша, она Катя… — подавлено поправила Машка.

— Да ну какая разница, Маш, я же о другом!

— Ритуль, ты успокойся, — подсела ко мне тётя. — Дело в том, что Дима сам её опознал. И не только её…

— Мы что, ещё чей-то труп проворонили?! — вырвалось у меня.

— Нет, слава богу, труп один. — «Конечно слава! Прям не знаю, на какой угол хвалу воздать!» — Кроме него Дима опознал свой пистолет, — вздохнула Лика. — Женщину застрелили из его оружия.

— Доигрались… — прошептала я и гневно уставилась на Сашку.

Приятель имел вид собаки, которую уже побили, но собираются вторично подвергнуть экзекуции, и пытался как можно глубже втянуть свою большую голову в не менее массивные плечи. Голова, как ни старалась, в плечи не помещалась, но сходство с сильно провинившимся псом усиливала.