— Да тебе это вряд ли интересно, — понуро ответил он. — Ты этим заниматься не будешь. Кажется, суда какие-то продавали за процент, оборудование… Впрочем, это Сонька занималась, у неё в этом деле большие подвязки. А я так, в целом помогал… За это она со мной делилась.

— Да? А зачем ты стал снова объявление по морякам давать? — подозрительно спросила я.

— Ну, она вообще-то тоже юрист… Предложила свою помощь и в этой теме, взялась за некоторые случаи. Только ты же знаешь, сложно там чего-нибудь добиться…

Я знала. Вроде и складно отвечает, но что-то мне всё это так не нравится!

— Дим, а скажи мне, пожалуйста, такую вещь, — попросила я. — Если всё же это ты её убил, то за что? Я, конечно, очень сомневаюсь, но если вдруг, за что ты бы мог её убить?

— Да чёрт его знает, — сокрушённо покачал головой Димка. — Я и сам всё время об этом думаю. Мне она поначалу таким хорошим человеком показалась… Ты от меня ушла, а тут она. Утешала меня, поддерживала. Помощь предложила в делах. Разные перспективы рисовала. И так всё хорошо пошло… Бабло посыпалось. Ты извини, что я почти не делился, злой на тебя был сильно… В общем, она про меня много чего знала. Поверишь, я к ней как к старшей сестре относился. Но один раз, вроде, вышло у нас что-то… Я не помню — пьяный был, но Сонька сказала, что она беременная и потребовала, чтобы мы поженились. Я сначала согласился, раз такое дело… всё равно ты меня бросила. А потом передумал. Вот тогда всё её мерзкое нутро и вылезло. Угрожать мне стала, что кое о чём кое-куда сообщит, а заодно и тебе всё расскажет… Может, я её за это убил? Хрен его знает… — он вопросительно посмотрел на меня. — Ни черта не помню, проблемы у меня с головой….

— Я заметила, особенно, когда нашего «сына» увидела.

— А что? Сын и есть… хоть такой… — пожал плечами Димка и жалобно попросил: — Рит, помоги мне, а? Я сейчас ничего не соображаю.

— Это тебе, Дим, не ко мне, а к Великому Гудвину надо. Чтоб мозги заменил. — Я посмотрела на его убитую физиономию и вздохнула: — Ладно, придумаем что-нибудь. Где у тебя ключи от сейфа?

— Не знаю, наверное ж, при аресте забрали… они у меня всегда на связке висели. Не помню я…

— Понятно, — поднялась я. — Спрошу у следователя. Держись пока. Я твоим делом Олега попросила заняться, должен со дня на день приехать. Олег адвокат хороший, надеюсь, разберётся, что к чему.

От Димки я сразу потопала к Добромиру. Дождалась, пока он освободится, и долго втолковывала ему насчёт ключей. Следователь настырно твердил, что никаких ключей мне выдать не может, и я минут двадцать пыталась объяснить, что все ключи мне не нужны, а нужен один-единственный ключик, от моего собственного сейфа, в моём собственном офисе.

В конце концов сообразила, что мы друг друга не поймём, и подключила Виктора с Сергеем. Они ещё кого-то, и, получив наконец заветную отмычку, понеслась домой, опасаясь, что Фёдор там уже с ума сходит. Гуляли-то мы рано, а он хоть и вымахал с телёнка, всё-таки ещё щенок и долго терпеть, наверное, не может.

Влетев, как метеор, в подземный гараж, я похватала сумки и рванула к лестнице. А когда пробегала мимо квартиры Бронштейнов, мне привиделось какое-то шевеление. Показалось, то ли дверь на секунду приотворилась, то ли тень какая-то мелькнула. Проверять времени не было, тем более что бдительность у нас — обязанность охраны, а никак не жильцов. Кстати, дежурный как раз показался из-за угла и, увидев меня, бросился рассказывать, что мой пёс полдня изводил всех лаем.

— Вы бы ему морду чем-нибудь перевязывали, чтоб не гавкал, — в завершение присоветовал он, — у меня одна знакомая так и делает.

— Очень умно! — возмутилась я. — А если ребёнок плачет, ему что, кляп в рот засунуть?! Люди, вы совсем уже с ума посходили? Неужели непонятно, что он просто ещё не привык один оставаться?

— Ну вы же знаете, какие у нас жильцы… — вздохнул охранник.

Да в целом сносные. Бронштейны съехали, а остальные более-менее терпимо ко всему относятся. Должны понять.

— Не волнуйтесь, всё будет хорошо, — заверила я парня и на всех парах понеслась в свой «Баскервиль-холл".

Фёдор весело скакал по огромной горе обрывков, ещё сегодня утром бывших обоями моей прихожей. С ободранных стен клоками свисали лохмотья, до которых он, видимо, не дотянулся. К счастью, цветы были целы, но общая картина от этого производила впечатление не менее удручающее.

— Боже ж ты мой… — только и вымолвила я.

Пёс восторженно завертел хвостом и кинулся ко мне, ликуя, что хоть кто-то пришёл и может оценить его работу.

— Дурилка ты картонная… — я непедагогично позволила себя облизать и потрепала его по холке. — Что ж ты наделал-то… Ладно, «одевайся», гулять пойдём.

Услышав заветное слово, Федька с ещё большим восторгом запрыгал по прихожей, взметнув вверх кучу золотистых клочков. Я лишь покачала головой. Наказывать за содеянное было поздно, у собак память тоже короткая, и накажи я его сейчас, он чего доброго решит, что нельзя радоваться, когда приходит хозяйка — за это может влететь. Не надо, чтобы он так думал, и вообще, собак я люблю куда больше, чем обои.

На прогулке всё происходило почти в точности так же, как утром. Сначала он облаял охранника, потом стал вести себя почти идеально, а затем, когда я сдуру вывела его за ворота, попытался наброситься на нескольких встретившихся прохожих. Причём, женщин он ещё так-сяк пропускал, а на мужчин реагировал предельно враждебно. Ни на команду «фу», ни на команду «нельзя» вблизи посторонних объектов мужского пола пёс не реагировал. А когда заприметил шаткую походку парня навеселе, так напрягся, что я быстренько потащила его обратно в парк, побоявшись, что тут уж точно эту махину не удержу.