Федька, повизгивая, нетерпеливо топтался в прихожей. Видно, давно учуял Азарова и истомился в ожидании. Увидев Виктора, он с размаху налетел на него, выражая не меньшую радость, чем от встречи со мной. И тут Виктор заметил ободранные стены. Он оторвался от собаки и удивлённо оглянулся на меня, а я, предваряя вопрос, указала на Фёдора и коротко бросила:

— Издержки.

После чего развернулась и направилась в кухню, мысленно возвращаясь к мучившей меня проблеме. Несмотря на слова, сказанные Артуру, что мы будем делать с Бронштейном, я не представляла. И ещё опасалась, что Азаров, как и Артур, сочтёт самым правильным поскорее отправить Бориса Абрамовича в психушку. Мужчины вообще во многих ситуациях поступают более прагматично, особо не заморачиваясь ни моральной стороной, ни последствиями.

Додумать я не успела. Привлечённые запахом разогретых бутербродов, в кухню ввалились мальчики.

Я поставила перед Азаровым тарелку, налила ему кофе и, выждав, когда он утолит голод, обрадовала:

— У нас проблема, — я печально взглянула в окно, вспомнив, как вчера Бронштейны паковали чемоданы.

— Какая? — спросил Виктор, всем видом демонстрируя, что на сытый желудок готов справиться с любой задачей.

— Сосед снизу, — лаконично ответила я.

— Опять? — удивился Виктор. — Он же нас покинул?

— А вот и нет. Точнее, покинул, но ненадолго. Отвёз куда-то семейство и вернулся одержимый идеей борьбы с международным терроризмом. Короче, не может отсиживаться в тылу и жаждет вступить в наше братство.

Виктор, не вполне ещё осознавший масштабы проблемы, развеселился:

— Нет, ну эта страна точно непобедима, если даже такие субъекты готовы встать на её защиту!

— Да чему вы радуетесь?! — возмутилась я. — Человек с ума сошёл, а вы веселитесь тут!

— Да ну? — недоверчиво протянул он, но смеяться перестал.

— Вот вам и ну. Понимаю, что вы этого не хотели, но ваша вчерашняя шалость обернулась сегодняшним помешательством моего соседа. И на этот раз у меня даже свидетели имеются, — и я в красках изложила подробности, не забыв ещё раз упомянуть о маниакальном стремлении Бориса Абрамовича примкнуть к нашей «сверхсекретной группе». — В общем, надо срочно что-то предпринять, пока он не переполошил весь район, разгуливая с кастрюлей на голове и распевая революционные псалмы.

— Ладно, — «переварив» информацию, нахмурился Виктор и поднялся, — пойдёмте посмотрим на больного.

Мы долго терзали звонок Бронштейнов, но открывать нам никто не спешил.

— Интересно… — я растерянно посмотрела на дверь и пнула её ногой. — Куда он делся?

— Может, очухался и к семье укатил? — предположил Виктор.

— Всё может быть… — пожала я плечами и, бросив: «Вы тут постойте, я сейчас», побежала на улицу.

Кондиционер исправно гонял воздух. Странно. Если б уехал, наверное ж, выключил бы…

Я вернулась в холл и спросила охранника, видел ли он Бронштейна после нашего возвращения с пожарища. Караульный доложил, что с того времени сосед квартиру не покидал. Я ещё больше заволновалась и поделилась с парнем своим беспокойством.

— Видите ли, Борис Абрамович неважно себя чувствовал, а теперь не отзывается на звонки. Боюсь, не случилось ли чего? Давайте дверь взломаем.

— Зачем? — охранник непонимающе уставился на меня.

— Как зачем? — разозлилась я. — Вдруг ему с сердцем плохо? Лежит там сейчас один и даже до телефона дотянуться не может!

— Ну а ломать-то зачем? — тупо переспросил охранник, а у меня возникло стойкое желание треснуть его кулаком по макушке. Но осуществить своё намерение я не успела, так как парень добавил: — На вахте же ключи есть.

А сразу нельзя было сказать?!

Он покопался в столе и выудил связку.

— Вот. Они до Нового года уехать собирались, оставили комплект на всякий случай. Мало ли что. Когда Борис Абрамович вернулся, я хотел ключи отдать, но он только отмахнулся. Ладно, думаю, хозяину виднее.

Караульный прошествовал мимо Виктора к двери, несколько раз позвонил, затем постучал, после чего открыл замки.

— Повезло, что засов не задвинул, — распахнув дверь, произнёс он и первым двинулся вглубь квартиры.

Мы вошли следом и увидели в гостиной Бронштейна, лицом вниз лежащего на диване. Охранник достиг ложа с небольшим отрывом от Виктора, схватил за запястье свисающую до пола руку Бориса Абрамовича и бойко возвестил:

— Всё, умер.

— Что?! — вскрикнула я и, едва успев ухватиться за стену, сползла на паркет.

Хоть я и опасалась, что соседу плохо, но никак не ожидала, что настолько…

— Ты что, придурок?! — сквозь «ватное» пространство донёсся до меня возмущённый голос Азарова. — Кто умер, чучело?! Спит он.