Я делаю глоток ароматного напитка и ощущаю специфичный мускатный привкус на языке – дягиль.

– Мне было не страшно. – Признаюсь я, удивляясь самой себе. – И кстати, даже бессонница отступила.

– Это все Реннвинд. – Замечает она. Качает головой, и ее кудрявые волосы, рассыпаются по плечам, будто хрупкие колосья пшеницы. – Место силы.

– Ты о природе здешних мест? Она тебя вдохновляет? – Мои пальцы обнимают пиалу и согреваются от ее тепла.

– Здесь особая земля. – Улыбается Ингрид. – Она раскрывает скрытые таланты. Потому и люди здесь живут особенные. – На ее щеках отмечаются глубокие озорные ямочки. – Не все, конечно, но скоро ты все увидишь и сама поймешь.

Я делаю еще глоток.

– Ты говоришь загадками.

Тетя кивает.

– Просто ты – особенная, Нея.

– Почему? – Хмурюсь я.

Ингрид, нежно улыбнувшись, гладит меня по плечу.

– Есть вещи, которые не расскажешь словами. Ты должна сама понять. Этот город сам тебе все объяснит.

– Хм. – Мой взгляд погружается в напиток, в котором танцуют крошечные чаинки и мельчайшие части соцветий. – Это как-то связано с моими снами? Они что… пророческие?

Тетя снисходительно вздыхает.

– Иногда сны – больше, чем просто сны.

Она принимает из моих рук пиалу и ставит на столик.

Я чувствую, как ее руки заботливо подтыкают одеяло, вижу ее лицо – как через мутное стекло, вижу перстень – опал становится почти белым. И мне так хорошо. Никакой бессонницы, я просто медленно погружаюсь в убаюкивающий сон.

Шкатулка с красным бархатом на потертой столешнице, слабый свет через винтажное окно, закругленное сверху, скамья с каменным основанием – точно как в парке, и черный кот, лениво ступающий по ней своими мягкими лапами.

Я не знаю, что это за место, но мне тут хорошо.

Сажусь на качель, обхватываю пальцами цепи и раскачиваюсь. Вдалеке желтый диск садится за острый гребень черной горы, и закат разливается красным: кажется, будто солнце поранилось и источает кровь. Так много крови, что она растекается, затапливая горизонт и окрашивая собой макушки вековых елей.

А потом я вижу лицо Сары.

Она расплетает волосы и вынимает приколотые ниже пробора сиреневые пряди. Кладет на стол фенечки, браслеты, часы – все, кроме тонкой красной нитки, та остается с ней. Я вижу, как она кружится, словно в безумном танце, и ее фиолетовое платье кружится куполом вокруг ее ног.

А затем оно вдруг превращается в лес. Глухой, темный, высокий – без конца и края. Где-то над головой кричит ворон, и этот крик точно зов. Я срываюсь с места и бегу на него. Куда – сама не знаю. Бегу, пока не замечаю мелькающее впереди желтое пятно. Что это? Оно движется быстро, и мне его не догнать. Но в этот момент я запинаюсь и падаю на землю. Поднимаюсь, чтобы рассмотреть найденное в траве, и в свете луны вижу красную лаковую туфельку.

– Стина? – Шепчу я, вглядываюсь в тьму.

Это она, та пропавшая девушка.

– Стина! – Кричу, вставая.

Но беглянка движется быстро, а затем из чащи раздается душераздирающий крик.

И я просыпаюсь.

В школу я прихожу с ощутимым волнением. Чем бы ни были эти сны, мне нужно поговорить с Бьорном, чтобы все выяснить. Если он не захочет рассказывать правду, я поведаю всем в школе о том, что видела.

– Сара! – Машу рукой, едва завидев на пороге новую знакомую.

– А, привет. – Она поднимает на меня взгляд. – Как дела, Нея?

Ее смуглое лицо выглядит усталым, а глаза покраснели и слезятся.

– Все нормально, а у тебя? – Интересуюсь я.
– Плохое утро?

Мы вместе идем вдоль коридора.

– В ближайшее время никаких кладбищ, - вздыхает Сара, - всю ночь снились кошмары. Жуть какая-то.

– А мне снилась ты.

– Правда? – Девчонка скептически хмурится.

– Ага. – Улыбаюсь я, поправляя лямку сумки.

– И что я делала в твоем сне?

– Танцевала.

Сара морщится:

– Уж лучше кошмары.

И мы смеемся.

– А какой у тебя урок? – Спрашиваю я.

– Музыка. – Ее передергивает.

– А у меня домоводство.

– О-о-о… - Многозначительно тянет она.

– Что? Каале не любят мастерить своими руками?

– Колотить табуретки и стряпать пироги? – Сара закатывает глаза. – Это не то, чему я мечтала научиться в школе!

– И все же…

– Стой. – Она останавливает меня рукой.

Мы замираем у дверей кабинета директора, за которыми слышатся напряженные голоса.

– Но нужно что-то делать! Опросите учеников еще раз! – Требует женщина. – Моя дочь была на площади с компанией ребят, а потом просто исчезла. Неужели, никто ее не видел?