– А разве не понятно? – Мэй изобразила сочувствующую улыбку. – Татуировка тревожит. Вот поэтому тотемы присваивают только эльфам, мы выносливее. Инга… Инга, правильно? – уточнила она, хотя прекрасно знала её имя. – Если плохо, приходи. Я с сделаю тебе настойку, снимающую воспаление и ускоряющую заживление.

– Татуировка на лопатке относится к наименее болезненным, – получилось сделать голос скучающим, с лёгкой, едва уловимой надменностью. – Все дэвианы получают метку Дома в пять, и ставится она на шее. Тогда да, тревожило, а тотем – лёгкий дискомфорт.

– Не сомневаюсь, – Мэй с усмешкой посмотрела на шею Инги. – Вероятно, болевые ощущения приносит то, что чернила, как и татуировка, невидимы.

– Уж больше года как лишилась. Плата за возвращение с того света, – она дёрнула плечом по привычке и даже не поморщилась, когда кожа неприятно натянулась. – Отличный способ сводить татуировки. Хочешь попробовать?

Мэй улыбнулась с убийственно милой слащавостью, но ответить не успела. Подбежал мальчишка посыльный:

– Вас срочно ждут в госпитале!

Та нахмурилась и кивнула.

– Мне пора, – она посмотрела на Давида. – У нас вспышка болезни, а твой организм ослаблен тем, – выделила слово кокетливой улыбкой, – ранением. Приходи в клинику для профилактики. Жду в любое время.

– Ага, – отстранённо кивнул Давид и пошёл дальше, увлекая Ингу за собой. – Может, и правда тебе ту настойку приобрести? Татуировка ведь болит.

– Если хочешь от меня избавиться, можно просто попросить уехать. Будете жить долго и счастливо.

– Что? Это к чему сейчас? Надоела семья?

– Ты рванул к ней чуть ли не расталкивая прохожих, что мне остаётся думать? – Инга скосила взгляд и прищурилась.

– Да не к ней я рванул, – Давид хмыкнул. – Подумал, что знакомая, которой… быть тут не должно. Решил, что иллюзия.

– То есть, когда мы встретим эту знакомую, мне собирать вещи? – она прищурилась сильнее.

– То есть то, что у тебя почти все друзья мужчины – нормально, а у меня не может быть подруги-женщины? – Давид сузил глаза в ответ. – Безумие, да ты тиран, – он хохотнул, а после внезапно посерьёзнел. – Её мы не встретим, можешь не волноваться.

– Но похожую на неё, – Инга неуловимо кивнула за спину, – легко. А насчёт друзей, тут уж извините. Я лишена женственности, но могу быть крутым братаном. К тому же они твои друзья тоже, – она собиралась пафосно зачесать волосы на затылок, но потревожила повязку и тихо зашипела.

Давид привлёк её к себе вместо ответа и поцеловал.

– Я люблю тебя, Безумие. Ты – моя жена и обречена на мою компанию до самой смерти.

Проблема не разрешилась, но признание в любви, сказанное Давидом, работало как заклинание, развеивающее иллюзии. Тёмные эльфы говорят такое лишь одной, и сомнений в искренности и собственной важности у Инги не возникало. Становилось спокойно, не только от внушаемого Воплощением Воли эффекта. Чем бы ни занимался Давид, стоило ему повернуться к ней, взгляд теплел, а уголки губ трогала сдержанная улыбка. Но когда он заговаривал с какой-нибудь Мэй, у Инги огонь по коже пробегал. Совсем как у мангуста. Всё-таки эльфийские тотемы присваиваются не просто так. Инга мечтала о драконе или фениксе, чтобы красиво вытатуировать распахнутые крылья во всю спину, но, похоже, лесная магия сочла амбиции недостаточно сильными.

Наконец они дошли до дома Карин’далы, Старейшины эльфов и матери Давида. Её особняк, как и следовало статусу, самый большой и выделяющийся в Амрилане. Если остальные здания строились из дерева и камня, это возвели из стекла и белых кирпичей, так что пробивающийся сквозь кружево золотых листьев свет разбрасывал по округе солнечных зайчиков. Инга называла его треугольной призмой. Особняк выполнял ещё и роль гостиницы для многочисленных делегаций и гостей, которые приезжали в Амрилан ежедневно.

Сегодня на площади перед парадным входом толпился народ, слушающий стоящую на ступеньках Карин.

Впервые встретив будущую свекровь, Инга приняла её за ровесницу, даже соперницу, как Мэй. Эльфы живут дольше других рас, да ещё и стареют медленнее. Карин эффектна, поэтому их тёплое общение здорово напугало. Как и у Мэйлин’далы, её кожа очень светлая. Длинные прямые волосы собраны на висках и убраны к затылку. Черты лица строгие и серьёзные, от неё не ждёшь кокетства или беззаботного веселья. Сегодня на Старейшине серебристое платье в пол, украшенное прозрачной, как дымка, тканью, спускающейся от плеч по спине, будто крылья стрекозы. Очень женственно, но не скрывает атлетичную фигуру Старейшины. Карин’дала сама возглавляла походы и сражалась в минувшей войне. У них с Давидом столько схожих черт, что забываешь, они не родные по крови. Оба умеют сдерживать эмоции, саркастично шутят и иногда издеваются, игнорируют роскошь и множество других мелочей. Даже в движениях прослеживалось узнаваемое сходство.

– Похоже, ей сейчас не до нас, – Инга прикусила губу. – Подождём или придумаем какой-нибудь не преступный способ разогнать всех?

Но Карин увидела их раньше. Подняв ладони, она заверила, что все вопросы будут решены и, коротко кивнув, скрылась в особняке. Эльфы начали ворчать, но не спорили. Некоторые здоровались с Давидом, но скупо, он, к счастью для всех присутствующих, не стал высматривать знакомых сногсшибательных красавиц и просто вошёл в дом-призму.

Внутри непривычно тихо, будто какая-то магия не впускает шум с улицы. Холл почти полностью в белом мраморе, стены украшают барельефы эльфийских легенд. Старейшина ждала их на лестнице.